Москва времен Чикаго

Красивый трехэтажный особняк поражал необычной архитектурой и использованием западных материалов. Каждому подъезжающему к нему открывалось прекрасное зрелище прозрачной стены, за которой виднелась круглая парадная лестница с лифтом посередине. Здесь же, в просторном вестибюле, был разбит зимний сад.

Усков посмотрел на все это великолепие из машины и решил, что в этом дворце ему делать нечего.

А вот в прежний кабинет Джевеликяна в старом доме он решил все-таки заглянуть. Вдруг там отыщется что интересное?

Он вышел из машины и хлопнул дверью, даже не закрыв ее на ключ.

„Становлюсь самоуверенным, как Мягди, — подумал он. — Впрочем, если эти ребята и захотят забрать мою машину, то сделают это, в любом случае“.

Но „ребята“ не стали вмешиваться в работу сыщика. Видимо, охранник с проходной все же позвонил своим коллегам в дом и сообщил не только о визите следователя Ускова, но и о своей простреленной рубахе.

Поэтому охранник у входа в дом только кивнул Ускову, словно он был здесь хозяин, и больше ничего не предпринял.

„Да и в самом деле, что я могу сделать? Унести какую-нибудь вещь? Добыть сверхсекретные документы? Так что им можно не беспокоиться“.

Он поднялся по застланной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж, где находился кабинет сначала бывшего хозяина этой дачи Юлия Леонидовича, а затем, по наследству, и Джевеликяна.

Здесь ничего не изменилось. Ну а то, что дверь была не заперта, говорило о том, что хозяин здесь давно не был. И уж, во всяком случае, никаких компрометирующих документов и материалов, которые могли бы заинтересовать следствие, не держит.

Андрей скорее формально, чем по обязанности, осмотрел комнату. Прошел к огромному столу с зеленым покрытием.

На нем ничего не было, кроме письменного прибора и часов.

Открыл ящик стола. Другой. И вдруг увидел в нем какое-то письмо.

А вдруг?

Он лихорадочно раскрыл конверт. Вынул лист бумаги.

Почерк показался знакомым.

Так и есть! Это писала Буланова. Журналистка из его родного города.

„Любопытно, какие это у них могут быть общие дела и интересы?“

Андрей быстро развернул лист бумаги и углубился в чтение. Впрочем, текст был предельно коротким и лаконичным.

„Мягди! — писала Джульетта. — Прости меня за беспечность и ветреность. Именно так я бы на твоем месте и охарактеризовала свое поведение. Но я все твердо обдумала и поняла, нам не быть вместе. Уж слишком мы разные люди. Прости. Джульетта“.

— Вот так номер! — не сдержался Андрей. — Выходит, она крутила не только с мэром, но и с Джевеликяном! Вот это да! Впрочем, от этой штучки многие были без ума. Вспомнить хотя бы несчастного Геннадия Геннадиевича, директора металлопрокатного комбината… Похоже, эта роковая женщина приносит мужикам несчастья. Первый несостоявшийся муж отравлен. Вторым несостоявшимся стал преступник, находящийся во всероссийском розыске. Да и у Петракова впереди неприятности: материалы на него уже копятся в прокуратуре.

Усков повертел письмо в руках и решил его реквизировать.

„Мягди оно ни к чему, только грусть наводить будет. Ценным предметом не является, так что я ничего не украл“.

Он сунул письмо в карман и понял, что больше ему здесь делать нечего. Быстро вышел из кабинета, сбежал по лестнице вниз. Не обращая внимания на охранников, которых у дверей дома было уже трое, сел в машину и нажал на газ. Ворота дачи были гостеприимно распахнуты настежь.

Генеральный прокурор находился в своем служебном кабинете, когда раздался особый, не сравнимый с другими, сигнал: это вызывал на связь новый, суперзащищенный, недавно появившийся у высшего руководства страны аппарат „СК“ — „Связь Кремля“. И Александр Михайлович сейчас не удивился бы, если бы звонил ему напрямую, минуя многочисленных помощников, референтов, секретарей, сам Президент страны.

На связь с ним вышел премьер-министр, и он был явно не в духе. Даже не поздоровавшись, чего с ним прежде не случалось, глухо буркнул:

— Почему не докладываешь?

— Ищем, Николай Николаевич. Группа захвата поехала на одну из квартир, где предположительно может находиться Джевеликян.

— „Ищем, предположительно“, — передразнил премьер-министр. — А мне уже из Кремля звонят, из Администрации Президента. „Сам“ взял это дело на контроль. Вы понимаете, какой международный резонанс получило это убийство?!

Генеральный прокурор выдержал паузу. Ему не понравился тон, которым с ним разговаривал глава правительства. И потому, после небольшого перерыва, он спокойно, но твердо и решительно заявил:

— Я прошу в таком тоне со мной не разговаривать. В конце концов я не чиновник из вашего аппарата, чтобы отчитывать меня, как мальчишку. Меня на должность назначает Президент, а утверждает парламент.

Как ни странно, такая отповедь на премьер-министра подействовала. Он сбавил тон, голос стал мягче, и дальше разговор уже пошел в нужном деловом русле.