Москва времен Чикаго

Как же не хотелось Ускову являться утром к Генеральному! Накануне вечером он тоже не стал докладывать о безрезультатности своих поисков, чтобы хоть эту ночь проспать спокойно. Но дальше тянуть было нельзя. Он зашел к своему непосредственному начальнику и наставнику Виктору Васильевичу, чтобы пойти на неудачный доклад вместе.

— Другого результата я и не ожидал, — бесстрастно выслушал рассказ Андрея начальник Следственного управления. — Джевеликян — это не рядовой преступник, которого можно взять голыми руками. За ним большие силы. И они его просто так не отдадут.

— Я это и сам понимаю. Но почему тогда не принять превентивные меры?

— Какие именно?

— Был я вчера на его подмосковной даче. Так там теперь рядом со старым домом новый замок появился. Почему бы не конфисковать эту шикарную дачу и другое его имущество?

— Так ведь это должен определять суд. А мы пока не только дело в суд передать — его самого поймать не можем.

— Да разве я один его поймаю?

— Почему один? — удивился Виктор Васильевич. — Дело на контроле у самого Генерального прокурора и у меня. Объявлен федеральный розыск. Ориентировки на Джевеликяна имеются в каждом отделении милиции. Хотя… ты прав. Прокуратура без поддержки органов внутренних дел в этом деле бессильна. Нужно задействовать большие силы спецподразделений, уголовного розыска, служб наблюдения… Сами по себе ориентировки работать не будут. У местных отделений милиции и без нас забот хватает.

— Что же делать?

— Идти к начальнику. Александр Михайлович и так уже, верно, рвет и мечет, не имея от нас никаких сведений. Не забывай, он все же Генеральный прокурор!

И они направились на пятый этаж, где размещались апартаменты Александра Михайловича.

Генеральный действительно их ждал. Но, будучи опытным руководителем, много лет проработавшим в следственных органах, он не торопил подчиненных. Знал, что, если они задерживаются, на то есть причины.

Но сейчас, как только Усков со своим шефом вошли в его кабинет, он сразу понял, что результат работы — нулевой.

— Опять упустили?

Усков не стал отвечать. Только молча кивнул.

Генеральный взглянул на начальника Следственного управления:

— Что предлагаете, Виктор Васильевич?

— Продолжать поиск.

— И получать нагоняи? Джевеликян нужен сегодня, сейчас. Пока общественность и средства массовой информации держат этот вопрос под контролем. Завтра, возможно, интерес к этой фигуре и пропадет. Но это будет завтра. А сегодня премьер-министр просил меня лично приехать к нему и доложить о ходе расследования. В Кремле и в „Белом доме“ это дело квалифицируется как международный терроризм.

Виктор Васильевич молчал. Ему, как и Ускову, больше нечего было предложить. И тогда хозяин кабинета взял инициативу в свои руки:

— В таком случае я отстраняю вас от этого дела. И вынужден обратиться за помощью в Министерство внутренних дел и в Федеральную службу безопасности. Конечно, это большой урон для нашего ведомства. Эти органы и так только и ждут, чтобы мы подставились. И за это я должен благодарить именно вас. Обоих…

Такого выговора еще не слышал от Генерального не только Усков, проработавший здесь сравнительно немного, но и многоопытный Виктор Васильевич. И потому они молчали, принимая его как должное.

Джульетта возвращалась в свой город ни с чем. И на душе было горько. Она и сама толком не понимала, что с ней происходит. Вроде бы никогда не пылала к Мягди страстью, а вот ведь, оказывается, теперь ей его жалко.

Как обычно в таких случаях, лучший способ излить душу и услышать деловой совет — пойти к закадычной подруге Зине в ее библиотеку.

Зина была на месте. Она только что сварила кофе и, попивая ароматный напиток, не спеша просматривала сегодняшние газеты, которые затем ей предстояло подшить и разложить по стеллажам.

Не успела Джульетта переступить порог, как Зина вскочила и подбежала к ней, размахивая свежим номером столичной газеты.

— Ужас какой, Джуля! Твой Мягди журналистку в упор расстрелял! Ты представляешь!

— Я всегда предупреждала, не надо травить мужиков — это опасно.

Зина так и застыла на месте, изумленно вытаращив глаза.

— Ты что, подруга, рехнулась?! — обрела она дар речи. — Он человека убил, а ты философствуешь!

— Убил, убил! Да в нашей стране теперь каждый день кого-нибудь убивают. Так что же мне теперь, беспрерывно и безутешно рыдать?!

Ошалевшая Зина вернулась к своему столику, сделала большой глоток кофе и лишь после этого, так же невозмутимо, как и ее подруга, заметила:

— Ну, ты и циник!

— Да и ты, душечка, не корчь из себя слишком сердобольную! Сомневаюсь, что ты переживаешь за эту дуру из радио „Свобода“, которой, видите ли, приспичило изо дня в день травить приличного человека, бизнесмена, крупнейшего предпринимателя в стране…

— Который к тому же выводит ее в светлое капиталистическое будущее, — продолжила за подругу Зина. — А ты в своих репортажах людей не травишь? Того же Петракова?! Который, между прочим, не схватил пулемет и не помчался в редакцию, чтобы превратить журналистку Буланову в кровавое месиво.