Москва времен Чикаго

— О-ля-ля! Как интересно! Давай, воспитывай меня! А я все равно такая, какая есть, — женщина, которой просто нравится этот мужчина.

— Это с каких же пор? — поинтересовалась библиотекарша. — Помнится, тебе нравился Геннадий Геннадиевич… Потом наш мэр… И даже молоденький следователь Усков.

— Не такой уж он и молоденький. Скоро тридцатник стукнет. Я вчера с ним по телефону говорила. И представляешь, что он мне посоветовал?

— Ну?!

— Баранки гну! Наступать на Мягди, когда я узнаю, где он!

Зина разочарованно вздохнула. Она ожидала сенсации, но ее не было. И потому не оставалось ничего иного, как продолжать пить кофе.

А Джульетта вдруг вспомнила, зачем пришла к подруге:

— Зин, ну что же мне теперь делать?

— Мчаться к Петракову.

— Зачем? — изумилась Джульетта.

— Чтобы лечь с ним в койку.

— Ну и шуточки у тебя, поручик Ржевский! Есть мудрая китайская пословица: общаешься со слабым, сам станешь слабым, дружишь с сильным — наберешься силы. А если…

— А если кто откажется, отключим газ. Помнишь это бессмертное выражение из „Бриллиантовой руки“?

Джульетта уже мысленно проклинала себя за то, что вообще пришла к Зинке. И потому, не удосужившись ответить, повернулась и выплыла из библиотеки.

Пожалуй, ничто так не волнует душу, особенно если вам перевалило за пятьдесят, как приезд в те места, где вы когда-то были безмятежно счастливы. Именно так — временем безмятежного счастья — представлялись сейчас Петракову летние отпуска, проводимые когда-то в престижном комсомольско-молодежном лагере „Спутник“. Теперь, когда он стал мэром, полновластным хозяином целого города, когда на его личном счету в швейцарском банке лежала кругленькая сумма в валюте, он, оказывается, больше всего хотел бы вернуть те бесшабашные, под легким хмельком, молодые годы. Годы, когда попасть в этот самый „Спутник“ он мог только по партийно-комсомольской разнарядке, когда у него, так же как и у всех остальных в лагере, в кармане практически ничего не было. Зато у него было одно неоспоримое и невосполнимое преимущество — молодость! К сожалению, это понимаешь, только когда она безвозвратно проходит.

Но сейчас ему было не до воспоминаний о комсомольской юности. Во-первых, он все-таки уже побывал здесь в прошлом году, с директором металлопрокатного комбината. Во-вторых, сейчас он был не один и надо было выглядеть полным сил и энергии жизнелюбом.

Именно таким он и показался встретившимся на пляже давним знакомым. Вячеслав Иванович с сожалением оглядел пустующий теннисный корт, на котором он столько раз играл и мимо которого прошел сейчас, не имея возможности взять ракетку в руки. Но зато обрадовался переменам, которые произошли на пляже, а главное, тому неподдельному радушию, с которым их здесь встретили.

Еще не дойдя до бара „Наутилус“, он увидел медсестер Люду и Люсю, которые радостно ему улыбались.

— Людочка, массаж сделаем?

— А как же! В любой момент!

— А мне можно? — подвинулся поближе к пышнотелой, гладкой и румяной массажистке Мягди. Полные женщины были в его вкусе, а от Люды исходило такое природное здоровье, веселье и обаяние, что пройти мимо нее и не засмотреться — просто не было возможности!

— Конечно! Это мое любимое дело, и я готова заниматься массажем с утра до вечера. И не уставать!

— Люда, — обратился к медсестре Петраков. — Мы заказали у Лены небольшой обед. Вы не откажетесь разделить с нами скромную трапезу?

— Да я же на работе не пью. Только кофе.

— Будет и кофе. И любимое вами пиво. „Миллер“ устроит? А работа у вас уже заканчивается, так что присоединяйтесь.

В Каминном зале, который раньше благодаря наличию в нем нескольких доспехов назывался „рыцарским“, все было готово к приему дорогих гостей. Здесь умели встретить и угостить. В этом уютном, сложенном из естественного камня, известняка и ракушечника помещении, одной, открытой, стороной выходящем прямо на море, которое плескалось в двух шагах, было действительно тихо, прохладно и интимно. Стены этого зала помнили Высоцкого, который играл здесь на гитаре и пел, и многих других именитых людей.

На деревянном длинном столе уже красовались салаты из свежих овощей, дымилась уха, высились горкой фрукты.

Естественно, за таким столом, да еще в присутствии женщин, делового разговора быть не могло. И потому Петраков, взявший здесь на себя роль хозяина, попросил Люду:

— Как только вместе собирается несколько взрослых мужиков, то разговор у них непременно пойдет о делах. А мне хочется расслабиться: давно не был на море. Расскажите-ка нам, Людочка, что-нибудь интересное. Здесь ведь, на море, всякое бывает.

— Бывает, — вздохнула Люда. — Вот как-то меня вызывают в корпус в номер к одному туристу: заболел, и врач прописал банки. Ну я, как дура, набрала этих банок и бегу. Захожу в номер. Лежит на кровати довольно молодой мужчина. Южанин. — Люда покосилась на Мягди, который как ни в чем не бывало с аппетитом уплетал рыбу. — Подхожу к нему, ставлю на спину банки. И вдруг этот „больной“ вскакивает вместе с банками и тигром на меня набрасывается. Валит на кровать и…