Москва времен Чикаго

Мягди обиделся. Не любил, когда вспоминали, откуда он родом. Он всегда подчеркивал, что приехал из Лабытнанги. Далекого местечка в тундре, где он набрался чудодейственной силы и способностей экстрасенса. И потому с достоинством ответил:

— Я сын великой России. И служу именно ей.

— Ну, насчет «служу России» ты явно загнул, — цинично рассмеялся Титовко. — Каждый служит прежде всего себе. А затем уже — кто ему ближе. Мы семьдесят с лишним лет вдалбливали народу ту белиберду, о которой ты с таким пафосом вещаешь. И, как оказывается, старались не напрасно: даже ты в нее поверил. Все-таки великое дело — пропаганда. Но сейчас настало иное время. Лозунгом нашей эпохи должен быть совсем другой: «Обогащайся!»

Мягди посмотрел на напыщенного, самоуверенного Титовко и вспомнил, кем он был раньше. Да, в биографии этого человека были все ступени партийно-номенклатурной карьеры: и влиятельные родители, и комсомольская закалка, и Высшая партийная школа, и работа в ЦК КПСС. И потому даже с перестройкой и переделкой он не выпал из руководящей обоймы. Наоборот, добрался до влиятельного поста руководителя аппарата правительства да к тому же сумел нахапать много приватизированного имущества. Но Мягди импонировали именно такие циничные, жесткие и безнравственные руководители. Как показывал опыт, именно они добивались наибольших успехов и высот власти. И хотя Титовко слетел со своего высокого поста, это была лишь прелюдия к другой захватывающей игре — пути на самую вершину власти в стране.

А Титовко не спешил сообщить новость. Видимо, это был сюрприз, которым он хотел приятно удивить своего гостя. Наконец не спеша проговорил:

— Так вот. Когда-то в истории России на ее престол воссел другой грузин, который стал не только диктатором огромной Империи, но и Вождем всех времен и народов.

— Не тронь Иосифа Виссарионовича! — жестко отрезал Мягди. — Он вам всем не чета. Вы способны только на одно — разрушать. А он создавал. И оставил после себя могучую державу.

— Не спорю, — невозмутимо согласился Титовко. — И потому хочу тебя порадовать: будешь пока жить и отдыхать на даче Сталина.

— Это на какой же? У него их было много.

— В Сочи. Место, говорят, изумительное. Полтораста гектаров соснового бора, целебный воздух, море, субтропики… Отдохнешь, обдумаешь свои дела. Может, какие предложения появятся. А мы пока решим, как нейтрализовать Генеральную прокуратуру и прекратить уголовное дело, которое она против тебя возбудила. Впрочем, сделать это будет нелегко.

— Да уберите вы этого молокососа!

— Следователя Ускова? А что же ты сам его не убрал? У тебя, насколько я знаю, возможности были для этого неограниченные. Сколько там твоих бойцов? Человек триста? Целая вооруженная до зубов рота!

Джевеликян зло усмехнулся. Его темные глаза яростно сверкнули, лицо приобрело жестокое неприятное выражение. Но он промолчал. По большому счету Титовко был прав — это сделать должен был именно он, Мягди. И ведь пытался! Дважды! Но Усков, словно заговоренный, уходил от его ребят целым и невредимым. Но гость молчать не стал, даже из деликатности, и резко, как мальчишку, отчитал Мягди:

— Что это за ребячество, Мягди Акиндинович? Схватил в руки оружие и помчался самолично расстреливать журналистку! Да еще такой влиятельной радиостанции, как «Свобода»! У тебя что, крыша поехала?!

— Да эта стерва меня достала! На весь мир раструбила, что я самый главный мафиози в стране! Где у нее доказательства? Где?!

Титовко заржал. Неожиданно. Вдруг. После грубого разноса.

— И ты обиделся?! Да я бы на твоем месте гордился! Такая честь! Поставила тебя в один ряд с Аль Капоне и другими «крестными отцами»! Ты же в историю вошел!

Джевеликян, наоборот, набычился:

— Я честно зарабатываю деньги. Своим умом, потом, нервами. На мне крови нет.

— Теперь есть! — вмиг взбеленился Титовко. — И благодаря такой, мягко говоря, глупости и у тебя, и у партии возникли серьезные проблемы. Нужны они нам? Нет, дорогуша!

И видя, что «дорогуша» обиделся, несколько смягчился:

— Ну, ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон. Главное, не повторять прежних ошибок. Итак, готовься, дача Сталина тебя ждет.

— Когда в путь?

— Немедленно! Здесь небезопасно. Ищейка Усков наверняка уже рыщет где-нибудь поблизости.

— Я готов. Мне сейчас, как и пролетарию, нечего терять, кроме своих цепей.

Группа захвата была наготове, и Ускову потребовалось не так много времени, чтобы добраться в Северное Бутово.

Подъехав к дому, Усков дал соответствующие команды, чтобы отрезать преступнику все возможные пути побега. А сам с двумя омоновцами мигом рванул на четвертый этаж.

На лестничную площадку выходило четыре двери. Тускло горела одинокая лампочка. Сразу было видно, что это обычный жилой дом, в котором вряд ли станет жить богатый государственный чиновник. Видимо, покупая здесь квартиру, Титовко руководствовался именно этим.