Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь

— Самое простое, конечно, сделать шампанское из лимонада. Но тогда не будет эффекта с пеной и пробкой в потолок, — считают специалисты со стажем. Ну что мы брали? Шипучку, порошок такой за четыре копейки, разводили в воде и опытным путем добивались потом пены.

А что вытворяли мастера очумелых ручек с пробками? Для эффекта вылетающей пробки брались спички, аккуратненько затачивались, надрезались и вставлялись в пробку. При соблюдении всех размеров до миллиметра все-таки была гарантия, что пробка вылетит. Среди реквизиторов были свои ювелирных дел мастера.

— Скажите, а не проще ли использовать натуральное шампанское, чем мучиться со спичками, лимонадом и чем-то шипучим?

Как выяснилось, на этот вопрос можно ответить и «да» — проще, и «совсем наоборот». Вот какая история случилась после того, как Олег Ефремов потребовал на спектакле «Возможная встреча» (с Олегом Ефремовым и Иннокентием Смоктуновским) подавать настоящее шампанское, причем импортное. В финале Бах и Гендель в знак примирения должны были выпить шампанского. Шампанское выносит слуга (Станислав Любшин). Священный момент открывания бутылки. Все ждут пробки в полете, пены… и… шампанское не открывается.

Вторая попытка Любшина — осечка. Зритель нервно заерзал в креслах. После пятой попытки к делу открывания бутылки подключаются Бах с Генделем, которые никак не должны это делать ни по пьесе, ни согласно этикету. Пошла пятая минута борьбы с шампанским, седьмая… На десятой минуте под вой публики и аплодисменты шампанское таки открыли. Согласно режиссерскому замыслу слуга обносил им даже первые ряды. На радостях все выпили с удовольствием, осознав, что присутствовали при уникальном моменте — артисты с честью вышли из нештатной ситуации. И после спектакля радовались все, кроме реквизитора, которая недосчиталась двух бокалов — зрители сперли.

Да это еще что — есть другая шампанская история, но киношная.

Борис Иванов, актер Театра имени Моссовета:

— Я снимался с Сашей Калягиным у Абрама Роома в фильме «Преждевременный человек». И у меня там реплика «Хватит говорить, давай выпьем» — и открываю шампанское. Оно открывается, но не сразу. Разлили, выпили. «Стоп! — кричит режиссер. — Опоздали. Снова открывайте». Несут другую бутылку. Я открыл, выпили, но оказалось, что слишком быстро. В третий, четвертый раз опять не уложились в хронометраж. Короче, когда принесли седьмую бутылку, мы были хороши. Наверное, бутылок пять ополовинили. И я пришел домой в дымину пьяный.

— Где ты был? — спрашивает жена.

— На съемках.

— На каких съемках? Ты посмотри на себя — рожа синяя.

Она мне так и не поверила. Но в кино ни в коем случае нельзя пить подлинное — глаза на крупном плане выдают.

II

Театр, как и кино, не терпит натурального пьянства. Но чего кривить душой — актеры всегда рады демократическому позыву режиссера реквизиторский алкоголь заменить натуральным.

— Здесь должно быть только настоящее шампанское! — потребовал Валентин Плучек на спектакле «Трехгрошовая опера».

Натуральное и пенное сегодня пьют в:

«Шутке мецената» (Театр имени Маяковского, реж. Татьяна Ахрамкова),

«Летучей мыши» («Геликон-опера», реж. Борис Бертман),

«Как пришить старушку» (Театр Сатиры, реж. Михаил Зонненштраль).

В старом спектакле Сатиры «Родненькие мои» «шампанским» работал ныне невыпускаемый «Салют». И тут как раз не было бы актерам счастья, да несчастье помогло. Прежде на «Родненьких» во время банкета вместо шампанского наливали сок. На одном из спектаклей сок оказался несвежий. Все, кривясь, выпили — куда ж денешься на глазах у публики — и… коллективно отравились. После этого Плучек, чтобы не вводить театр в расход, приказал подавать дешевый «Салют». Но и этому слабоалкогольному напитку за 1 руб. 80 коп. артисты были рады.

— Вот почему я ненавижу есть и пить на сцене, — возмущается Георгий Менглет. — Потому что я помню случай со своим учителем Алексеем Диким. По ходу спектакля, не помню уже какого, он ел курицу. И однажды ему подали несвежую. Да она просто тухлая была. А что делать? Дикий разрывает ее руками, давится, но ест. Первые ряды по запаху, идущему со сцены, догадываются, что с курицей что-то не то. Короче, дожрал он ее на аплодисментах. А после спектакля угодил в больницу.

Тут безобидная тема исходящего реквизита поднимается до высот вопросов жизни и смерти. В театре «Модерн» перед спектаклем «Катерина Ивановна» добросовестный реквизитор трость главного героя, которая одновременно служила ему емкостью, покрасил свежей краской. Другой реквизитор, ничего не подозревая, налил в трость «коньяка» и, довольный, приготовил ее к выходу на сцену. А на сцене произошло следующее.

Юрий Васильев, исполнитель роли художника Коромыслова в спектакле «Катерина Ивановна»: