Москвест

Фекла растолкала их на рассвете. Гости проснулись со стонами — от сна вповалку все затекло и ныло. Ни о чем не спрашивая, хозяйка поставила перед ними грубую миску с затиркой, из которой торчали две темные деревянные ложки. Еда выглядела не слишком аппетитно, но есть хотелось сильно. А может, просто Мишка с Машей стали привыкать к этому странному миру — на еду набросились с жадностью. И даже отсутствие соли не испортило им аппетит.

— Зря мы вчера от затирки отказались, — сказал Мишка, облизывая ложку.

— Вчера? — Маша с сомнением покосилась на оконце.

Даже сквозь мутный бычий пузырь было видно, что на улице никак не осень. Скорее всего — весна.

— Ладно, — Мишка положил чисто вылизанную ложку в пустую миску, — будем считать, что никакого газа нет. Допустим, Городовой не врет. Мы в прошлом.

Маша с готовностью кивнула и приготовилась выслушать дальнейшие рассуждения. Но с дальнейшими рассуждениями у Мишки как-то не заладилось. Он поскреб зудящую шею, подумал: «Хоть бы искупаться, что ли?» и решительно встал:

— Пойдем?

Но Маша только крепче взялась за скамью.

— Опять пойдем? Чтобы нас опять куда-нибудь занесло?

Мишка почувствовал глухое раздражение. Хорошо, что тяжесть в желудке действовала успокаивающе. Мишка вздохнул и снова сел:

— Допустим, нас занесет еще куда-нибудь…

Маша, которую затирка только взбодрила, тут же продолжила:

— …ты опять вляпаешься во что-нибудь, только Городового рядом не будет, и нас убьют! Или еще чего похуже.

Мишка не стал выяснять, что еще похуже может быть, только покорно сказал:

— Ладно, сидим тут. И чего ждем?

Маша растерялась. Она собиралась опровергать всякие глупости, которые предложит ее товарищ по несчастью, а не предлагать свои варианты.

— Ну не знаю. Ждем Городового!

— А смысл? Он же сам сказал, что не сможет нас вернуть.

Маша насупилась, но спорить не стала.

— И вообще, — Мишка развивал успех, — я обещаю никуда не лезть. Даже если нас перебросит.

Неожиданно Маша вскочила с посветлевшим лицом.

— Точно! Никуда не лезь и про историю ничего плохого не говори! Пойдем!

Подробности чудесного преображения Маши пришлось выпытывать на ходу. Оказывается, она просто сообразила, что после первого раза их все время перебрасывало вперед во времени. А первый раз Мишка ругал историю — поэтому их назад и отбросило.

— …А если не ругать, — закончила Маша, — то все время вперед переносит, ясно?

И остановилась в нескольких шагах от терема, в котором недавно пировал Долгорукий с дружиной.

— Неясно, — ответил Мишка.

— Что тебе неясно?

— Две вещи. Первая — что мы тут делаем…

Маша возмущенно фыркнула.

— Прошлый раз нас отсюда вперед перебросило — и сейчас перебросит!

— Да? — ехидно усмехнулся Мишка. — А теперь вторая непонятная вещь. А с чего ты решила, что нас вообще будет перебрасывать?

Маша нахмурила лоб.

— Давай вспомним, — предложил Мишка, — что мы делали, когда нас вперед по времени перекидывало?

— Ничего… Болтали…

— О чем?

— Я про трехголового пса легенду вспомнила…

И тут их сзади схватили чьи-то цепкие пальцы. Мишка рванулся и смог освободиться. Он отскочил в сторону и развернулся, сжав кулаки. Маша даже не попыталась дернуться. Она с изумлением смотрела на напавшего.

— Вы волхв? — удивленно спросила она у остроскулого мужичонки, который все еще сжимал ее руку.

— Я не волхв, — хмуро ответил тот. — Волхвы все поганцы-язычники. Только светлейший князь так меня зовет. А я — божий человек.

Маша вспомнила, что им говорила Фекла.

— Мы тоже божьи люди! — с вызовом ответила она. — Мы будущее знаем!

«Божий человек» размахнулся с явным намерением отвесить оплеуху. И тут Машка с криком «кья» изо всех сил двинула его ногой по голени, а потом боднула. Прорицатель, не ожидавший такой наглости, выпустил пленницу и схватился за расквашенный нос. В этот момент Мишка, собиравшийся броситься наутек, чуть не налетел на выставленные пики.

Их окружили дружинники.

* * *

Князь изволил пребывать в отличном состоянии духа. Он от души хохотал, рассматривая перекошенный нос своего «волхва» и слушая сбивчивый доклад кряжистого бородача — судя по всему, какого-то начальника над воинами. Но когда воевода упомянул, что Машка назвалась божиим человеком, враз стал серьезным.

— Ты, девка, — нехорошо прищурился он, — юродивая?

— Мы не юродивые! — ответила Маша. — Мы божьи люди! Так что нас надо отпустить!

Прорицатель недовольно засопел, вытирая рукавом окровавленное лицо.

— Это я буду решать! — отрезал князь. — И что, божьи люди, в грядущем видите?

— Все! — Маша принялась перечислять. — Вы — Юрий Долгорукий, так?

Князь недовольно покосился на свои руки и даже убрал их под стол — хотя руки были как руки, не длиннее, чем у остальных.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Князя Юрия Владимировича при жизни не называли Долгоруким. Это прозвище впервые появилось только в письменных источниках XV века, то есть спустя триста лет после правления князя.