Москвест. Роман-сказка

И остановилась в нескольких шагах от терема, в котором недавно пировал Долгорукий с дружиной.

– Неясно, – ответил Мишка.

– Что тебе неясно?

– Две вещи. Первая – что мы тут делаем…

Маша возмущенно фыркнула.

– Прошлый раз нас отсюда вперед перебросило – и сейчас перебросит!

– Да? – ехидно усмехнулся Мишка. – А теперь вторая непонятная вещь. А с чего ты решила, что нас вообще будет перебрасывать?

Маша нахмурила лоб.

– Давай вспомним, – предложил Мишка, – что мы делали, когда нас вперед по времени перекидывало?

– Ничего… Болтали…

– О чем?

– Я про трехголового пса легенду вспомнила…

И тут их сзади схватили чьи-то цепкие пальцы. Мишка рванулся и смог освободиться. Он отскочил в сторону и развернулся, сжав кулаки. Маша даже не попыталась дернуться. Она с изумлением смотрела на напавшего.

– Вы волхв? – удивленно спросила она у остроскулого мужичонки, который все еще сжимал ее руку.

– Я не волхв, – хмуро ответил тот. – Волхвы все поганцы-язычники. Только светлейший князь так меня зовет. А я – божий человек.

Маша вспомнила, что им говорила Фекла.

– Мы тоже божьи люди! – с вызовом ответила она. – Мы будущее знаем!

«Божий человек» размахнулся с явным намерением отвесить оплеуху. И тут Машка с криком «кья» изо всех сил двинула его ногой по голени, а потом боднула. Прорицатель, не ожидавший такой наглости, выпустил пленницу и схватился за расквашенный нос. В этот момент Мишка, собиравшийся броситься наутек, чуть не налетел на выставленные пики.

Их окружили дружинники.

* * *

Князь изволил пребывать в отличном состоянии духа. Он от души хохотал, рассматривая перекошенный нос своего «волхва» и слушая сбивчивый доклад кряжистого бородача – судя по всему, какого-то начальника над воинами. Но когда воевода упомянул, что Машка назвалась божиим человеком, враз стал серьезным.

– Ты, девка, – нехорошо прищурился он, – юродивая?

– Мы не юродивые! – ответила Маша. – Мы божьи люди! Так что нас надо отпустить!

Прорицатель недовольно засопел, вытирая рукавом окровавленное лицо.

– Это я буду решать! – отрезал князь. – И что, божьи люди, в грядущем видите?

– Все! – Маша принялась перечислять. – Вы – Юрий Долгорукий, так?

Князь недовольно покосился на свои руки и даже убрал их под стол – хотя руки были как руки, не длиннее, чем у остальных.

...

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Князя Юрия Владимировича при жизни не называли Долгоруким. Это прозвище впервые появилось только в письменных источниках XV века, то есть спустя триста лет после правления князя.

– Юрий Владимирович! – гнусаво поправил нахалку «волхв», но князь остановил его сердитым жестом.

– И что? – подозрительно спросил он. – Что ты про мою судьбу видишь?

– Вы – основатель Москвы, – Маша закатила глаза к потолку, с трудом вспоминая уроки истории. – Вы будете жить долго и править тут…

Прогноз князю явно не понравился.

– Не тут, – рявкнул он, – а в стольном граде Киеве!

Маша побледнела. Мишка понял, что пора спасать ситуацию. Историю он помнил смутно, но как разговаривать с Долгоруким, кажется, уловил.

– Киев придет в упадок, – Мишка старался говорить со всем возможным почтением, – а Москва, наоборот, станет самым крутым городом…

...

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Во времена Долгорукого Киев все еще оставался самым главным городом на Руси. Княжить в нем – занять его «стол» – было мечтой любого князя, в жилах которого текла кровь Рюрика. Остальные не могли претендовать на столь великую честь. Лишь гораздо позже Киев «пришел в упадок», то есть перестал считаться главным городом Руси: сначала в 1252 году Александр Невский, получивший ярлык на «всю Русскую землю», перенес свою резиденцию во Владимир, а затем в 1299 году Киев покинул и митрополит всея Руси. С этого момента номинальный «центр земли Русской» переместился во Владимир. Кстати, все, что «предсказали» Маша и Мишка Юрию Владимировичу – правда.

– Крутым? – не понял воевода.

– Потому что на семи холмах, – подхватила Маша.

И дальше они с Мишкой в два голоса принялись расписывать, какой замечательный город будет заложен Долгоруким, какой памятник поставят посреди этого города, и монеты с портретом князя отчеканят, и вообще будут его чтить-почитать…

– А Киев, – упрямо спросил князь, – в Киеве я сяду?