Москвест. Роман-сказка

– Эх, – вздохнул Нос, – дрэнна, што ты не молвишь… Ну ништо, немы́ – не дурны́, как-то нибудь повоюешь.

Мишка хотел было возмутиться, но потом подумал, что так даже лучше. Не придется имитировать чудной «лицьвинский» акцент, не надо отвечать на всякие вопросы про родню.

– Як жа заве́шься ты? – задумчиво поскреб под бородой Нос.

Мишка осмотрелся, поднял какой-то прутик и написал прямо на земле свое имя.

– Письмена… – с уважением сказал Нос, и Мишка понял, что объяснять придется как-то иначе.

Однако Нос нахмурил лоб и ткнул в первую букву:

– «Мыслете»? Михаил, што ль?

Мишка радостно закивал.

– До́бра! – обрадовался дружинник. – Яко архангел. Эх, жаль, ты немы́, побеседовали б…

Но тут вернулся Остей, черный и злой, и тут уж стало совсем не до задушевных бесед.

Остей короткой командой кликнул свой отряд. По тому, как быстро собрались воины, Мишка понял две вещи. Во-первых, отряд хорошо вымуштрован, во-вторых, с Остеем, когда он злой, лучше не спорить.

– Так, – сказал князь, глядя куда-то в сторону, – завтра по́йдзем з Масквы.

– Куды́? – удивился Нос.

Все остальные ограничились изумленным переглядыванием.

– Спача́тку да Пераяслауля, по́тым да Кастрамы…

Воины позволили себе удивленный гул.

– Зачем? – от волнения Нос перешел на чистый русский. – За стеной способнее татарина бить!

– Затем, – на русском же ответил князь, явно кого-то пародируя, – дабы ополчение в тех городах собрать.

...

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Литовский князь Остей упомянут в «Повести о нашествии Тохтамыша» как организатор обороны Москвы. Там получилась странная история: мало того, что князь оставил город для набора дружины, так еще и главного воеводу Владимира Андреевича Серпуховского услал. Так и вышло, что во главе москвичей встал литвин. О нем известно только, что это был «некий князь литовский, по имени Остей, внук Ольгерда». Откуда он взялся в Москве? По одной из версий, Остеем звали князя Александра Дмитриевича – сына Дмитрия Ольгердовича, героя Куликовской битвы. А дедушкой Остея был тот самый Ольгерд, что ходил на Москву, но не смог ее взять.

– Да-а-а… – даже словоохотливый Нос не знал, что сказать.

Да что Нос – уж на что Мишка мало разбирался в ситуации, но и ему было странно слышать, что накануне нападения войска покидают город. Но то, что услышал он дальше, оказалось еще поразительнее.

– Пойдзем не адны́ мы, – Остей снова перешел на литвинский, – усё во́йска по́йдзе… – Гул стал возмущенным, князю даже пришлось голос повысить: – А хто забы́ушы, дык мы крыж цалавали… – и он рывком достал из-под кольчуги нательный крестик, – што вяликаму князю Маскоускаму будзем служы́ци!

Мишка нахмурился. «Похоже, зря я в это дело ввязался, – подумал он, – надо смываться».

Но смыться не получилось. Пришлось выполнять кучу дел на пару с озабоченным Носом. Дела были большей частью хозяйственные – что-то собрать, что-то почистить, что-то выбросить – но одно дело Мишке понравилось. Нос доверил ему полировку княжьего меча.

Как только Мишка взял в руки клинок, он сразу понял – вот оно, настоящее оружие. Ему доводилось держать травматический пистолет и даже настоящий «Калаш» в тире, он знал, что из них можно кого-нибудь убить, но… как-то не верил. А вот меч…

Меч – другое дело. Он был тяжелым и опасным. Им можно было свалить врага с ног, разворотить стену, подрубить ноги коню.

Мишка не удержался и пару раз взмахнул мечом.

– Не так! – прикрикнул на него неведомо откуда взявшийся князь. – Выпад – адбой, выпад – адбой. Зразуме́у?

Мишка кивнул.

– Язык праглынувшы? – нахмурился Остей.

– Не размауляе ён, – вступился Нос, – немы́.

– Ладно, – смягчился князь, – глядзи, вось як…

…Поздно ночью, намахавшись мечом и получив от князя обидное, но непонятное прозвище «нязгра́бны», Мишка побрел спать к остальным Остеевским воинам. Уже проваливаясь в глубокий сон, вспомнил о Маше, но только разозлился. Пусть теперь без него помучается! Будет знать!

* * *

Пробираться обратно к Кремлю было жутковато. Город гудел, как встревоженный улей. Под стенами Кремля толпилось войско, бряцая оружием, гогоча и воняя потом. Маша вспомнила, как вели себя воины времен Долгорукого, и на всякий случай вжалась в стенку ближайшего дома, но, присмотревшись, поняла, что теперешняя дружина выглядит получше. По крайней мере, сейчас они трезвые и не рубят мечами мирных старушек. Правда, девок, проходивших мимо, задевают, и довольно активно.