Москвичи и черкесы

– Слушаю, ваше благородие! – отвечал урядник и, подъехав к сотне, закричал: «Смирно!» и начал поверять казаков.

Александр Петрович встретил полкового командира, шедшего по площади. Он слез с лошади, подошел к старику, но звон колоколов заглушал его голос.

– Станичный начальник! Вели перестать звонить. Черт побери! Заглушили! – закричал полковник офицеру, идущему за ним. Колокола замолкли. Старик отдал приказание всем собравшимся офицерам с точностью, которую одна опытность может вселить. Несколько раз повторил он им, что коль скоро кто завидит неприятеля – тотчас начинал бы бой и открывал перестрелку, дабы остальные сотни могли слышать, где неприятель. Капитану повторил уже сказанное днем, а Пшемафу велел скакать по кордону, чтобы открыть переправу хищников и их следить.

Александр Петрович подъехал к сотне, спросил у старшего урядника, где команда, отсчитанная для Пшемафа, и приказал последнему принять ее. Потом он обратился к своим казакам, велел назначить урядника и с тылу расторопного приказного, чтоб не позволял людям отставать. Сделав эти распоряжения, он скомандовал:

– Смирно! В два коня направо рысью, марш! Правое плечо вперед, за мною! – И на рысях отправился к Кубани.

Переправившись за речку, частью вброд, частью вплавь, он уже на противоположном берегу закричал:

– Пошел! – И все поскакали. Несшиеся всадники без дороги, по степи, часто падали в ямы вместе с лошадьми; но так как ушибов по штату не полагается, то каждый упавший, проклиная темноту ночи и товарищей, которые наскочили на него и, пока он еще не успел встать, порядком помяли, опять садился верхом. Пустогородов не избегнул общей участи; он падал и был смят. Проскакавши верст около пятнадцати, он повел своих казаков шагом, чтобы дать вздохнуть лошадям, и тихо доехал, до брода чрезвычайно топкой речки. Это задержало его немного; но потом он опять пустился вскачь, дабы успеть к рассвету приехать к броду другой речки. Основываясь на словах лазутчиков, приезжавших в тот день к полковнику, думали, что хищники чрез нее переправятся.

Но возвратимся в станицу. Едва выехали все команды, как с хуторов, лежащих верстах в пятнадцати от полковой штаб-квартиры, прискакал казак к полковнику, который ходил по площади. Услышав конский топот, он громко спросил:

– Кто там едет?

– Казак, ваше высокоблагородие!

– Откуда?

– С хуторов.

– Что там у вас?

– Все хутора забрали, зажгли строения.

– Велика ли партия?

– Более тысячи черкесов.

– Что ты врешь, дурак!

– Ей-богу, ваше высокоблагородие! Нас было шесть конных казаков на хуторском посту; пятерых изрубили, мой добрый конь один ускакал – долго за мною гнались.

– Вот что значит добрая лошадь! А вас – черт возьми – еще не уверишь, что тот казак и молодец, у которого добрый конь. Станичный начальник! Велите запрячь орудие, хоть оба пускай будут готовы! Да резерву прикажите иметь лошадей в руках и не расходиться. – Полковник продолжал ходить.

Все женщины окружили приезжего казака и расспрашивали в один голос о Яковлеве, Петрове, Федорове, Николаеве, Сидорове и пр. и пр.

Прошло несколько времени, прискакал другой казак. Полковник спросил:

– Кто там и откуда?

– Казак, ваше высокоблагородие! Корнет Пшемаф приказал просить орудие. Он переправился через Кубань у поста (казак произнес какое-то варварское название), открыл черкесов и начал перестрелку, только их больно много.

– А сколько примерно?

– Не могим знать, ваше высокоблагородие, – темно, земля гудет от конского топота.

Старик закричал:

– Резерв на конь! Оба орудия садись! – Потом, обратясь к станичному начальнику, сказал: – Вы ступайте скорее с этим резервом к Пшемафу и вступите к нему в команду. Поезжайте на брод, – и назвал пост варварского имени.

– Слушаю! – И старик хорунжий вскочил на лошадь, скомандовал:

– Пошел за мною!

Полковой командир провожал их словами:

– Ну, с богом, хлопцы! Смотри, молодцами!

Все в один голос отвечали ему: «Рады стараться, ваше высокоблагородие!» Вслед за тем послышался конский топот, шлепанье казачьих плетей и гул катящейся артиллерии.

Солнце взошло, когда прискакал еще казак с известием, что недалеко за Кубанью слышна сильная пальба из орудий. Часа полтора спустя приехал черкес из мирного аула к полковнику с вестью, что весь плен у хищников отбит, что сами они прогнаны и понесли большую потерю, между тем как несколько казаков ранено, что владетель мирной деревни выезжал со своими подвластными на тревогу, дрался с хищниками, и что, наконец, капитан Пустогородов с казаками и отбитыми пленными отдыхает в их ауле. При вопросе, в каком числе был хищнический отряд, черкес отвечал: более двухсот человек!

Часов в одиннадцать утра прибыл урядник, присланный от Александра Петровича объявить полковнику, что хищники прогнаны, а он идет назад с ранеными. При расспросе о последних узнали, что их порядочное количество и что из офицеров ранен один он только.