Москвичи и черкесы

Скоро к раненому явился косой смуглый армянин, у которого из-за густых бакенбардов, скрывавших полноту щек, и черных длинных усов, осенявших тонкие губы, вздымался огромный, багрово-синий нос; опухшее, вздувшееся лицо лавочника убедительно доказывало, что он горячо пил самые горячие напитки. Одежда армянина состояла из синей черкески, изукрашенной серебристым галуном; грудь и плечи испещрены были красным сафьяном.

– Ты принес счет? – спросил Александр.

– Как же, ваше благородие! Дай бог здоровья, право, очень надо деньги.

– Я призывал тебя вовсе не для получения денег, а для того, чтобы объявить тебе: ежели ты не захочешь исполнить одного моего приказания, так ни гроша от меня не получишь.

– Как же! Моя знает, ваш всегда шутит; а право, дел плохо, должник много, никто не платил – совсем разорение!

– Врешь, армяшка! Не должники разоряют вашего брата, а казачки – вы до них больно лакомы! Они-то, уверяя, что грех иметь дело с армянином, дерут с вас напропалую.

Знай же, если ты не исполнишь моего требования – я объявлю в сотне, что беда тому казаку, у которого жена, сестра или дочь свяжется с тобою…

– А что ваш благородие приказал будет?

– Вот что: возьми эти три червонца и отправляйся в штаб-квартиру кордона; там достань мне копию с донесения, сделанного начальником о деле, в котором я был ранен.

– Как можно, ваш благородие! Моя никак нельзя это сделал – ей-богу! Вот счет, пожалуйста, ваша мне деньги дай.

– Я тебе, мошенник, уже сказал и опять повторяю, ни копейки не получишь, покуда не сделаешь, чего желаю! Отопрусь от долга и отдам приказание в сотню.

Армянин, кладя счет на стол, молвил улыбаясь:

– Моя знает, ваш благородие всегда шутит.

– Что за шутки с подлым армяшкою! – гневно возразил Александр. – Берись сейчас за мое поручение или пошел вон, мерзавец!

Армянин вышел.

Александр взял счет и прибавя: «Такого-то числа по сему счету уплачено мною четыреста рублей; остаюсь должен одиннадцать рублей», – подписался внизу. После того он велел призвать к себе одного казака и приказал ему изведать непременно, с которою из казачек живет лавочник. Казак скоро возвратился с удовлетворительным ответом: армянин был в связи с Марковною. Пустогородов, наградив исполнителя поручения, запретил ему рассказывать, зачем был призван к капитану; между тем послал за казачкой.

Ежедневные посетители раненого сидели все у него, когда слуга доложил, что пришла Марковна. Александр просил своих гостей оставить его на несколько секунд наедине с нею. Отец Иов, выходя из комнаты, увидел краснощекую молодую женщину. Он возвратился к больному и стал уговаривать его не пускать казачки к себе, объясняя свои опасения; но Александр успокоил доброго старца, заверив его, что свидание с казачкою имеет совсем иную цель, нежели думает священник. Отец Иов вышел. Марковну впустили.

– Здорово, Марковна! – сказал Александр, играя тремя червонцами.

– Здравствуйте, ваше благородие! – отвечала казачка, – зачем изволили посылать за мною?

– Дело есть до тебя, молодушка! Посмотри-ка в той комнате, нет ли кого?

Глаза казачки засверкали, обращаясь то на Александра, то на червонцы. Скрывая радость под притворной стыдливостью, она взглянула в другую комнату и сказала:

– Никого нет-с.

– Ну так подойди поближе ко мне.

– Зачем мне ближе подходить! – молвила молодка, опустив глаза и подергивая платок.

– Взять вот эти деньги.

– За что же я возьму от вас деньги, ваше благородие? Нет, мне не нужно их: у меня муж беда как ревнив, до смерти заколотит!

Между тем глаза Марковны устремлены были на червонцы.

– Врешь, дура! Мне не станет ревновать, даже если б в самом деле был ревнив. Ну, иди же сюда; ведь я ранен, не могу встать.

Бочком, ломаясь и будто нехотя, казачка подходила, спрашивая протяжно:

– Да зачем же пойду?

– А вот зачем! – отвечал Александр, когда она была уже возле него. – Выслушай меня: ты живешь с армянином-лавочником?

– Как можно! Право нет, ваше благородие! Вам напраслину на меня сказали.

– Слушай же, да молчи! Мне какое дело! Хоть бы с чертом жила.

– Напрасно, право напрасно.

– Слушай, говорю тебе. Возьми вот эту бумагу и положи ее в ящик, где хранятся деньги лавочника. – И Александр подал ей счет армянина. – Если ты согласна исполнить это, в таком случае возьми себе три червонца; между тем скажи лавочнику, что тебе запрещено ходить к нему, под опасением строгого взыскания с твоего мужа; а тебе это будет выгоднее, он станет давать больше денег. Бери же червонцы!

– Слушаю, ваше благородие! Я скажу мужу, чтобы он исполнил ваше приказание: мой хозяин дружен с лавочником.

– Делай, как знаешь! Но разве ты не боишься, что муж тебя ко мне приревнует и побьет?

– Наши казаки вас чтут, словно отца: ничего для вас не пожалеют.

– Очень рад этому; только не думаю, чтобы они захотели меня в свояки.

– Э, ваше благородие! У казаков одна пословица: «Паши хоть сохой, хоть плугом, урожай все-таки наш!» Ну, где казаку думать о жене? Он всегда или на посту, или в походе; лишь бы дома было, что поесть да выпить, когда отпустят; остальное все равно!