Москвичи и москвички. Истории старого города

Когда врачи уехали, Тарасенков наблюдал, как резко у больного упал пульс, как затруднилось дыхание. Вечером Гоголь стал забываться, терять память, иногда просил пить. Один раз даже сказал: «Давай бочонок!»Когда ему подали прежнюю рюмку с бульоном, он уже не мог сам приподнять голову и держать рюмку. Поздно к ночи он вдруг громко закричал: «Лестницу, поскорее давай лестницу!»Казалось, что он хотел встать. Гоголя подняли с постели и посадили на кресло. Он был такой слабый, что шеей не мог держать голову (она падала, как у новорожденного ребенка). Глаза были закрыты. Потом он потерял сознание, его уложили.

В 12-м часу ночи у писателя стали холодеть ноги. К Гоголю опять приехал Клименков. Он давал больному каломель, обкладывал все тело горячим хлебом. К 8 часам утра 21 февраля дыхание у Гоголя совсем прекратилось… Лицо умершего выражало спокойствие, ясную мысль, но никак не страдание.

Врачи, по объективным показателям, без анализа состояния души больного, называли его заболевание: typhus, gastro-enteritis, meningitis, mania religiosa…

Болезнь Николая Васильевича, наверное, была исключением из ряда других известных.

Уста исполнит смеха

В Гоголевском комитете, образованном в 1890 году к празднованию столетия рождения писателя, в начале июня 1906 года было решено заказать статую Н. В. Гоголя. Постановили ассигновать на это 70 тысяч рублей…

Известно, с какой радостью, с каким всенародным подъемом 26 апреля 1909 года в Москве у Арбатской площади, в конце Пречистенского бульвара, открывали этот памятник работы скульптора Николая Андреевича Андреева.

А к столетию со дня кончины великого мастера слова в городе поставили вторую статую — работы Николая Васильевича Томского, в виде крепкой свечки. Для установки памятника ваятеля Николая Васильевича в память великого писателя Николая Васильевича первую скульптуру Н. А. Андреева переместили. Приблизительно на 100 метров в сторону — в глубину двора на Никитском бульваре — к дому, где Н. В. Гоголь проживал и где его застала смерть.

Интересно, что до тех двух торжественных монументов наш город уже имел два памятника автору незабываемой поэмы «Мертвые души». Они пользовались достаточной известностью, хотя были надмогильные: оба находились на кладбище Даниловского монастыря. Скромные и очень простые.

Первый представлял из себя высокую плиту из черного мрамора, сделанную в форме гробницы. На плите монументалистами были размещены следующие надписи.

Сверху, на горизонтальной поверхности: «Здесь погребено тело Н. В. Гоголя, род. 19 марта 1809 года, сконч. 21 февраля 1852 г.».

Спереди, на вертикальной глади: «Горьким словом моим посмеюся.

Слева — две: «Муж разумивый престол чувствия и «Правда возвышает язык.

Справа: «Истинным же уста исполнит смеха, уст не же их исповедания.

С западной стороны захоронения стоял другой памятник в виде брошенной гранитной глыбы, на которую был водружен высокий крест из толстых спаянных медных пластинок.

На глыбе была аккуратно выбита надпись: «Ей, гряди, Господи, Иисусе.

Что еще мог увидеть почитатель таланта Гоголя, подошедший поближе к этому медному кресту на Даниловском некрополе?

Предполагалось, что начертанных профессионалами слов на этих памятниках вполне достаточно для размышлений о писателе. Но нет! На кресте со всех сторон находились бесчисленные кривые буквы, нацарапанные разными обывателями. Слова из этих букв свидетельствовали о том, что Гоголь не был забыт, что к его могиле «народная тропа» никак не заросла.

Самовольные надписи на кресте состояли, в большей своей части, из имен, фамилий, прошедших календарных дат. Были и наименования сословий, к которым принадлежали любители чтения гоголевской прозы. Встречались (судя по отметкам) студенты, сельские учителя, рядовые, вольноопределяющиеся, многие другие — всех не перечислить. Удивительно: даже учителя словесности. Один писавший сообщил, что он из Полтавской губернии. Видимо, хотел отметить в веках, что Гоголь — его земляк, с родственниками которого он вполне мог за деревенской околицей запросто поболтать. Здесь были короткие стихотворения и изречения, какие-то простые характеристики этих маленьких писак.

Двое рядовых из Софийского полка, перепутав обыкновенные тетрадные или книжные листы с медью креста, начертали:

«Миллионы людей, чтя память твою,
Тебе поклониться спешат.
И любовь выражая у камня свою,
О ранней кончине твоей сожалеют».

Хорошо, что не все те «миллионы» удосужились о своей действительной скорби так открыто поведать другим русским «миллионам».

Еще два посетителя выскребли: «И мы (перечислены…такие-то. — Т. Б.)пришли к тебе, о, Гоголь милый, поплакать на твоей могиле». Интересно, плачет ли кто искренне или манерно у какого-нибудь из памятников Гоголю сейчас? Ни на Гоголевском бульваре, ни на Никитском такого не видела. Но, ручаюсь, Николая Васильевича до сих пор действительно не забывают и очень любят.