Моссад. История лучшей в мире разведки

Бен-Гурион тоже мечтал сделать Израиль ядерной державой. Это, по его мнению, означало бы действительную независимость, учитывая, что Израиль практически лишен сырьевых ресурсов. И конечно же, он понимал, что как бы не было важно производство электроэнергии без импортного угля или нефти, приобретение ядерного оружия еще важнее.

Уже через семь месяцев после обретения независимости Бен-Гурион вызвал из Парижа эксперта, которого он называет в своем дневнике, в записи от 20 декабря 1948 г. «создателем французской ядерной печки».

Этим экспертом был Морис Сурдин, еврей, родившийся в 1913 году в Крыму. После выезда в Палестину он взял себе имя Моше Сурдин, затем переехал во Францию, где изучал физику. После окончания Второй мировой войны работал в Париже в Комиссии по атомной энергии, которая осуществляла создание французского ядерного оружия.

«Бен-Гурион проявлял большой интерес к атомной энергии, его очень интересовали детали», — вспоминает Сурдин.

Правительство Израиля создало комиссию по атомной энергии, которую возглавил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах переселившийся в Палестину. В Израиле он основал исследовательскую службу вооруженных сил. Работая в области исследования проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником ядерного оружия.

В 1955 году в ходе начатой президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы «Атом для мира» Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт.^[77]

Этот объект регулярно инспектировался американцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то, имеющее серьезное военное значение. Создание же собственного реактора, что называется, «с нуля» было государству не под силу — требовался высокий, в те годы еще далеко не достигнутый в стране технологический уровень, промышленный потенциал и сырье; требовались и очень большие исследования, учитывая, что все работы по данной теме во всех странах были тщательно засекречены.

Реально требовалось полагаться на усилия дипломатов и разведчиков, которые помогли бы стране обеспечить доступ к ядерным технологиям и, как следствие, к ядерному оружию.

Начальник департамента министерства обороны Шимон Перес^[78] сосредоточил усилия на Франции, где в апреле 1955 года к власти пришло правительство социалиста Ги Молле. Париж в то время занял жесткую линию в отношении Алжира, что в какой-то мере перекликалось с антинасеровской политикой Израиля; для сближения имело значение и то, что в Израиле также было социалистическое правительство. Шимон Перес стал настойчиво просить разрешения у французов на покупку реактора и действовал одновременно как дипломат, разведчик и торговец оружием. Голда Меир^[79] жаловалась, что Перес превращает министерство обороны в параллельный МИД.

Но естественно, что для жалоб и протестов были более серьезные основания: Меир и «старая гвардия» правящей партии «Мапай» не считали, в отличие от Бен-Гуриона или Даяна, необходимым получение ядерного оружия для Израиля; спор о том, что такое атомная бомба — оружие возмездия, оружие сдерживания, фактор стабильности или действительная угроза человеческому существованию, — не завершен до сих пор.

Перес, однако, пользовался полной поддержкой Бен-Гуриона и мог продолжать свои усилия. Но в таком серьезном деле, как создание предпосылок распространения ядерного оружия, требовалось нечто большее, чем усилия одной из сторон. Согласие тогдашней Франции надо было купить — не за деньги, естественно; нужно было предложить французам нечто, отвечающее серьезным государственным интересам Четвертой Республики.

Этим стал вопрос о Суэцком канале, который теперь начал контролироваться Египтом.

Отношения Израиля с Францией в военном плане в тот период были настолько важны, что Бен-Гурион поручил их развитие министерству обороны.

Харел пытался доказать, что все тайные связи с иностранными государствами должны быть сосредоточены в руках «Моссада», но премьер-министр оставил французское направление за «Аман», военной разведкой.

Бен-Гурион обратился к генералу Даяну, к своему главному советнику по военным вопросам Шимону Пересу и даже к человеку, который пять лет назад организовал «бунт шпионов», — Ашеру Бен-Натану.

В тот период международная обстановка и ближневосточная ситуация складывались в некоторых аспектах весьма перспективно для Израиля.

Британский премьер Энтони Иден, люто ненавидевший Насера, надеялся восстановить британский контроль над каналом, который новый египетский лидер национализировал. Иден ожидал, что унизительное поражение приведет к свержению Насера — который, с точки зрения большинства европейцев, олицетворя арабский радикализм, направленный против интересов Запада.