Моссад. История лучшей в мире разведки

Скорее всего, Харел искажал истину. Новый французский реактор был самым секретным из того, что имелось в Израиле, — но и одним из самых важных и дорогостоящих проектов маленького государства. Трудно поверить, что премьер-министр, который постоянно вникал даже в детали происходящего в стране и был одним из основных инициаторов всей ядерной программы, не знал, что и как делается и не знал о существовании «Лакама».

Для реактора было выбрано место в самом центре пустыни Негев — между Мертвым морем и Беер-шебой, «столицей» пустыни, которая упоминается в Библии как оазис, в котором отдыхал Авраам. В контрактах, которые заключались с французами, говорилось о «теплом климате и пустынной обстановке», что само по себе довольно слабо маскировало местонахождение реактора: Израиль очень невелик.

Главной заботой Бламберга стала защита от информационных утечек.

Практически невозможно было скрыть проведение большого строительства — можно было разве что попытаться дезинформировать общество и враждебные спецслужбы о его целях и задачах. Чтобы хоть как-то если не скрыть, то во всяком случае сделать более невинным широкомасштабное строительство неподалеку от иммигрантского городка Димона, распространялась легенда о том, что там строится крупный текстильный комбинат.

Учитывая, что вместе с реактором в Израиль прибыли сотни специалистов и строительных рабочих, дезинформация и секретность были непростыми задачами. Жесткая цензура не только периодики, но и личной переписки, меры по охране территории — все это, конечно, давало свои результаты, но — не давало больших гарантий.

Это беспокоило и французскую разведку. Французы, зная болтливость евреев, не очень им доверяли и направили на обеспечение безопасности и пресечение «утечек» своих агентов^[82].

В то время как шеф «Лакама» защищал реактор на земле, опасность нависла с воздуха. В 1960 году самолет-разведчик U-2 сфотографировал объект, и аналитики американской разведки без труда определили его предназначение. С этого момента американские шпионы (как правило, по должности — сотрудники посольства, пользующиеся дипломатическим иммунитетом) начали шнырять вокруг Димоны, а американские политики стали выражать обеспокоенность. Разговоры в Конгрессе и в Белом доме — это было еще далеко не все. По наводке из Вашингтона американская и британская пресса сообщили, что Израиль работает над созданием атомной бомбы, — и на основании самостоятельно инспирированного газетного шума, как не раз уже бывало, американское правительство потребовало от Израиля разъяснений.

Было также оказано давление на Израиль со стороны президента де Голля. Французский лидер стремился к примирению с арабским миром и даже предложил предоставить Алжиру независимость — все эти перемены, как полагали в Тель-Авиве, были не в пользу Израиля. Более того, де Голль небезосновательно подозревал, что реактор в Димоне используется для военных целей^[83], и это его раздражало. Конкретным выражением этого в мае 1960 года стал приказ де Голля своему министру иностранных дел информировать посла Израиля в Париже, что Франция прекращает поставки урана в Димону.

Угроза самому важному оборонному проекту Израиля стала очевидной, и 13 июня 1960 г. Бен-Гурион вылетел в Париж для встречи с де Голлем. В Елисейском дворце президент Франции напрямую спросил:

«Для чего Израилю нужен атомный реактор?»

Бен-Гурион заверил, что реактор будет использоваться исключительно в мирных целях it не будет развиваться в направлении производства оружейного плутония. 21 декабря 1960 г. он с трибуны кнессета объявил, что Израиль строит второй исследовательский ядерный реактор, но заверил парламент, что реактор будет использован исключительно в мирных целях.

Это было именно то заявление, которого ждал де Голль. Теперь французы вроде бы могли беспрепятственно и в полном соответствии со складывающимися нормами международных отношений поставить последнюю партию оборудования, необходимого для завершения строительства реактора.

Но «могли» и «хотели» — глаголы разные. Шарль де Голль отнюдь не был сторонником распространения ядерного оружия — и требовались определенные усилия для продвижения дела. И вот тогда для сохранения отношений с Францией израильтяне, у которых, если серьезно, был не такой уж богатый выбор средств, вынуждены были пойти на то, что разведывательные службы делают редко: они «сожгли» свой разведывательный источник.

16 марта 1961 г. военный атташе посольства Израиля в Париже полковник Узи Наркисс узнал о подготовке покушения на президента де Голля. Источником этой информации был Клод Арно, иезуит и бывший полковник антинацистского Сопротивления. Он сообщил, что в попытке ликвидации планируется задействовать киллера-араба — в планы заговорщиков входило обострение антиалжирских настроений во Франции.