Моссад. История лучшей в мире разведки

21 ноября 1985 г. Поллард попытался найти убежище в израильском посольстве. Руководитель службы безопасности посольства накануне сам разговаривал по телефону с Поллардом, который назвал Рафи Эйтана и других работавших с ним израильтян и просил помощи; офицер предложил американцу приехать в посольство, если он сумеет оторваться от слежки. Но сейчас агенты ФБР ожидали Полларда на внешней парковке, окруженной израильскими охранниками в штатском, — и в убежище было отказано. Полларда арестовали, а его жену отвезли домой на 20-ю стрит в северо-западной части города; вскоре она тоже была арестована.

Когда Израиль — через три дня после ареста Полларда — впервые осторожно высказался о возможности своей связи с ним, общество было в состоянии шока от того, что разведка может допустить арест агента на пороге своего посольства. Зарубежная разведывательная работа всегда входила в компетенцию «Моссада»; получалось, что «Моссад» проявил такой дилетантизм и такую глупость. Через несколько дней стало известно, что работу с Поллардом вел «Лакам». Так впервые прозвучало название этой разведывательной службы.

Рональд Рейган сказал: «Я просто не понимаю, почему они это делают». Федеральные власти стали готовить дело против Полларда. Представитель обвинения заявил окружному судье Обри Робинсону: «Обвиняемый признал, что продал Израилю такое количество секретных документов, что, если их собрать вместе, получится «стопка» размером метр на метр и высотой три метра». Министр обороны Уайнбергер в своем письме судье Робинсону отмечал: «Мне трудно представить больший ущерб интересам национальной безопасности, чем причиненный обвиняемым».

4 марта 1987 г. Поллард признал себя виновным и был приговорен к пожизненному тюремному заключению. На суде Поллард допустил серьезную ошибку, сделав заявление о том, что он «буквально был глазами и ушами Израиля в огромном географическом районе от Атлантики до Индийского океана».

В Израиле, с участием американского государственного обвинителя Джозефа Дидженова и адвоката госдепартамента Абрахама Софаер, была также проведена проверка утверждения того, что руководители государства не знали о наличии своего шпиона в американской разведке. Руководство этой работой было поручено директору «Шин Бет» Аврахаму Шалому — американцы считали его порядочным человеком. Расследование прошло весьма характерно: были допрошены несколько человек, имевших отношение к работе с Поллардом, но, например, Авьем Селла, который завербовал Полларда, даже не был упомянут. В довершение ко всему американцам сказали, что возвращают все полученные от Полларда документы — однако возвратили только 163 страницы из обещанной тысячи, — как говорится, даже не дали себе труда снять копии.

Две комиссии были созданы и в Израиле. Одну комиссию создал комитет кнессета по обороне и иностранным делам, возглавляемый Аббой Эбаном. Другая была назначена кабинетом министров. Сопредседателями назначили адвоката Иегуду Ротенстрейха, который выступал в качестве юрисконсульта разведсообщества, и бывшего начальника генштаба Цви Зура, который 20 лет курировал «Лакам», когда во главе этой службы стоял Бцньямин Бламберг. Премьер-министр Шимон Перес, министр иностранных дел Ицхак Шамир и министр обороны Ицхак Рабин — все обещали сотрудничать с парламентской комиссией Аббы Эбана.

Пока расследование касалось чисто оперативной стороны дела — как велась работа с Поллардом, — все шло достаточно гладко. Обе комиссии согласились, что Поллард работал на «Лакам». Комиссии, однако, разошлись в вопросе оценки осведомленности в операции других ветвей разведсообщества и военно-политического руководства. Количество и качество поступающего от «Лакам» материала не мог не заметить руководитель «Моссада» или новый шеф «Амана» Ехуд Барак. Кроме того, качество «продукта» было столь высоким, что не могло не возникать вопроса о риске, связанном с этой операцией.

Конечно, в системе разведывательных сообществ по возможности никогда не задают таких вопросов в отношении операций, проводимых другой службой. Раскрытие любых деталей нарушает принцип «компарт-ментализации». Но все-таки существует один такой уровень — комитет «Вараш», на котором первые лица, облеченные высшим доверием, обмениваются информацией. Это, несмотря на внутреннее соперничество между разведслужбами, которое тоже является препятствием для того, чтобы коллеги раскрывали друг перед другом свои операции, жизненно необходимо для сообщества и для страны.

Не известно и вряд ли когда-нибудь вообще будет известно, что знали члены комитета «Вараш», хотя не знать ничего они просто не могли. Очень может быть, что четкого, ясного, обговоренного решения по «Лака-мовской» операции не было принято. Но это не избавляет от ощущения целенаправленности и координированности действий ветвей внешней разведки по отношению к этой операции.