Моссад. Тайная война

Президент Соединенных Штатов Дуайт Эйзенхауэр послал тогда своего представителя на Ближний Восток с миссией мира.

Тот курсировал между Каиром и Иерусалимом. Однажды премьер-министр Израиля Бен-Гурион попросил американца посоветовать Насеру встретиться с ним, Бен-Гурионом: зачем разговаривать через посредников? Эмиссар передал его предложение Насеру. Тот ответил откровенно:

— Если бы мы встретились, мы, пожалуй, смогли бы за несколько часов достичь соглашения. Но это, вероятно, были бы последние часы моей жизни.

После смены власти в Египте враждебность к Израилю не уменьшилась.

Резолюция Совета Безопасности ООН от 1 сентября 1951 года с призывом к Египту не мешать израильским судам проходить через Суэцкий канал осталась невыполненной. А в конце 1953 года Египет перестал пропускать и суда третьих стран, если они везли груз в Израиль или из Израиля.

29 марта 1954 года представитель СССР в Совете Безопасности наложил вето на проект резолюции, призывавшей Египет выполнить резолюцию от 1 сентября 1951 года о свободе судоходства через Суэцкий пролив. Египтяне были счастливы.

Через полгода, в сентябре 1954-го, египетские власти захватили израильское судно, подошедшее к Суэцкому каналу, и конфисковали его. Экипаж отсидел в тюрьме три месяца прежде, чем ему разрешили вернуться на родину.

ООН не стала вмешиваться. Израиль чувствовал себя изолированным, одиноким, оставшимся без друзей.

Шарет считал, что нужно предпринимать дипломатические усилия, что-то делать в ООН, просить другие страны помочь Израилю. Но Организация Объединенных Наций мало чем могла помочь Израилю.

Министр обороны Лавон считал, что раз дипломатические меры не помогают, то надо готовиться к применению силы.

Шарет же все-таки полагал, что с египтянами можно о чем-то договориться. Идеально было бы заключить некий пакт о ненападении. Естественно, обязательным условием такого рода контактов было хотя бы некоторое доверие между израильскими и египетскими лидерами.

Шарет считал, что заключение мира с арабскими странами — это цель, которая не может быть достигнута быстро. Арабскому миру еще надо дать время оправиться от шока, вызванного внезапным созданием еврейского государства. Шарет считал, что Израиль должен быть терпеливым и ждать, пока не созреют условия для мира.

Моше Шарет вскоре убедился, что военное министерство не намерено проводить в жизнь его политику.

Нельзя сказать, что он был настроен против военных. Он гордился Армией обороны Израиля, которая сумела защитить страну. Он считал, что армия — гарант существования Израиля. Он не был пацифистом. Но ему не нравился авантюризм, который распространился среди некоторых молодых военных.

Рассматривая рискованные предложения военных, он видел больше «против», чем «за». Одни идеи были наивны и бессмысленны, другие просто казались бредом сумасшедших.

После жесткой полемики на заседаниях кабинета министров Шарету стало казаться, что в министре обороны Лавоне появилась некая сумасшедшинка. Лавон отказался от своих прежних миролюбивых идей и концепций и совершенно принял точку зрения молодых офицеров, которым не терпелось продемонстрировать силу армии.

В начале 1954-го Шарет пришел к выводу, что он должен уволить Лавона, но не решился сделать это. Он не хотел создавать для правительства лишние проблемы, потому что не мог открыто объяснить суть разногласий со своим министром: проблемы национальной безопасности нельзя обсуждать на публике. А как убрать министра без объяснения причин? Начальник Генерального штаба Моше Даян был еще одной проблемой для премьер-министра. Шарет хорошо знал Даяна, который в качестве военного командира Иерусалима участвовал в переговорах с Иорданией в 1948-м. Даян в качестве неофициального представителя Бен-Гуриона иногда приезжал на совещания в Министерство иностранных дел.

Шарет восхищался острым умом генерала, но боялся его упрямства и упорства. Шарет был против назначения Даяна на высшую в армии должность. Он беседовал на сей счет с Бен-Гурионом, говорил ему, что Даян слишком увлечен политикой, это приведет к политизации Генерального штаба. На заседании кабинета министров Шарет взял слово: «Даян по складу характера — партизан и склонен к авантюризму. Он не годится на эту должность».

Но Бен-Гурион все равно назначил Даяна, считая его самым талантливым офицером в Армии обороны Израиля.

Уходящий в отставку начальник Генерального штаба Мордехай Маклеф тоже был против назначения Даяна. Бен-Гурион пренебрег и его мнением, хотя уважал Маклефа и сделал его начальником генштаба в тридцать два года.

Маклефу было девять с половиной лет, когда арабы в 1929 году устроили резню в его доме под Иерусалимом. Он видел, как убили его отца, мать, двух сестер и брата. Он единственный из всей семьи остался жив — спрыгнул с высокой террасы во дворе и, увернувшись от пуль, убежал.

Год он проучился в университете в Хайфе. В 1936 году британский капитан Чарльз Уингейт принял его в свой отряд, который сражался с арабскими погромщиками.