Мост

Платов прошел по жизни путь простого российского миллионера. Советское детство и юность. Армия. Окончание строительного вуза с отличием. Лихие девяностые. Битва за место под солнцем. Собственная фирма. Братанская крыша в лице знакомого кореша, и отстёгивание энной суммы за крышевание. Откаты и взятки чиновникам. Вхождение во власть и приобретение депутатской неприкосновенности. Все это и, конечно, собственный ум, дали ему возможность подняться и разбогатеть. Жена-красавица, бывшая мисс красоты города Энска. Двое сыновей. Высшее образование получили в Лондоне. Там и жить остались. Приехали только сейчас, когда он серьезно заболел.

Болезнь пришла как-то быстро и непонятно. Он отдыхал на лыжном курорте в Австрии. Переоценив свои возможности, прокатился по сложной трассе и сломал ногу. Лечился в Австрии. Всё вроде прошло, а приехал в Россию — нога заболела. Проверили, оказалось — воспаление костного мозга. Хотел обратно в Австрию на лечение, да объявили в стране карантин, и границы закрыли. Лечили лучшие врачи в лучшей клинике. Не помогло. Ногу ампутировали. Не помогло. Привезли сюда помирать. Он никак не мог привыкнуть к своему состоянию. Всю жизнь он всеми повелевал. Ему никто и никогда не перечил, а тут какой-то санитаришка выступает. А Коля всего этого не знал и решил резать правду-матку, рубить до конца:

— Серёжа, это не ты меня прогоняешь, это в тебе твоя телега громыхает. Ты можешь завтра вызвать бригаду клоунов для смеха, но они могут только ржать. Добрая улыбка — это несколько другое. Знаешь, какие люди улыбаются перед смертью, те, которые не боятся умирать. Им есть, что сказать Господу, чтобы он послал их в рай. Наша жизнь — это учёба, и скоро, Сергей, тебе предстоит сдавать экзамены: как жил, что делал, что понял по жизни.

Платов молчал. Он вдруг решил послушать, что санитар скажет дальше. Тем более что таких слов ему никто и никогда не говорил.

— Улыбка — это признак успокоенности, признак того, что у тебя всё нормально. А у тебя всё ненормально. Чтобы ты жил, хотят только здесь. Врачи хотят, я хочу. А там, — и Николай показал на улицу, — все хотят скорейшей твоей смерти, чтобы быстрее разделить твоё имущество. Вот кто такая Анжелика Петровна?

— Это моя жена, — оторопело ответил Платов, — а откуда ты её знаешь?

— Охранник с ней у входа болтал. Когда я болел, Серёжа, моя жена Мариночка всегда спрашивала: «Как ты там Коленька? Тебе лучше?». А твоя у охранника будет допытываться и ждать, но не когда тебе лучше станет, а когда хуже. И детишки твои, я так понял, с нею были. Отец за стеной умирает, а они в телефон тыкают.

— Они у меня деловые, в Лондоне живут и работают. У них каждая минута на счету.

— Это у тебя каждая минута на счету. А у них в голове, наверное, сейчас не отец родной, а Лондон. Ладно, выгнать ты меня всегда успеешь. Хоть напоследок послушай о себе правду. Кто тебе ещё это скажет. Ведь тебе все льстят. А лесть, она от лукавого, истину загораживает.

— Ладно, оставайся, только церковные бредни про загробный мир не надо мне рассказывать, всё равно денег на храм не дам. Я, между прочим, институт строительный закончил, с отличием, физику, сопромат изучал. Так что научно подкован.

— Твои деньги на Храм никому не нужны, — с улыбкой ответил Коля. — Даже если ты их дашь, то твой Храм развалится. Бог — это не здания, это — Любовь. Сделанное без любви сделано не для Бога. Вот смотри. На строительство самого большого в России Храма Христа Спасителя было потрачено пятьсот миллионов долларов. Представляешь, умирает, вдруг, миллиардер Абрамович и на всё своё состояние, шестнадцать миллиардов долларов, строит по всему миру тридцать два Храма Христа Спасителя. Казалось бы, молодец, вот тебе ковровая дорожка в рай. А нет, не пускают.

Стоит у ворот рая апостол Пётр и спрашивает:

— Любви нет?

— Нет, — отвечает Абрамович, — это я решил храмы построить за место в раю.

— Ага, взятка значит. Святые взяток не берут, пошёл отсюда, — и выкинул Рому.

Сергей впервые улыбнулся:

— Это ты хорошо про Аркадьевича загнул. Он если и построит, то синагогу. Я его знаю. Мы с ним почти одногодки.