Мост

Сериал неплох, и в свете неоновых вывесок герои бегают друг за другом, стреляют, кричат от ран и страстно целуются – но внимание Артёма рассеивается, то и дело возвращаясь то к Пашке, то к работе, то к затекшей спине. Пашка не звонит ни через час, ни через два, и скоро кажется просто удивительной, но незначительной встречей, перестающей иметь значение – крошечной соринкой в одинаковых днях. Артём упускает нить сюжета, и глаза его закрываются, сдаваясь накопившейся усталости – желанию поспать, которое преследует любого, стоит открыть глаза.

Никто ему не звонит.

***

Приходит в себя Артём от удушья. Он задыхается – агонией, горло сдавливает неподъемная тяжесть – и мир перед глазами затягивает мутная пелена. Артём бьется, пытаясь вырваться, но руки не слушаются, ставшие ватными, тело трясет – пока он не перестает трепыхаться, застрявший в вязком кошмаре. Сил нет вообще – потому не может стать меньше, и грудь жжёт отсутствием воздуха. Не так он представил бы смерть, если бы думал о смерти – но Артём не думал, и потому не испытывает даже разочарования – только ужас, ужас и жажду и облегчение.

Пелену перед глазами разрезает вспышка света – одна, перечеркивая серость; вторая – отгоняя её дальше, и кто-то дергает его выше, заставляя сесть. Артём чувствует, как хватка слабеет, тело судорожно дергается, хватая воздух, и только спустя несколько глотков он чувствует, что лицо его мокрое – от слез или от дождя. Влажная его одежда, его кожа, плед на диване, и он дышит и никак не может надышаться. Жадные глотки перемежаются кашлем, сердце бешено колотится, и никогда еще воздух не был так сладок. Время теряет значение, и тело успокаивается медленно, не веря жизни.

Перед ним стоит Пашка – тот самый Пашка Летов, который не позвонил и который остался далеко и давно, на бабушкиной даче с грядками клубники. По небольшой кухне съемной квартиры расползается низкий белёсый туман. Пашка машет в нём лампой, отрезая куски, и на месте его ударов туман рассеивается, оседая мелкими каплями. Откуда туман? Артём не может понять, мысли мутные, запутанные удушьем и страхом. Туман отползает – отливом, побитой собакой, и Пашка нарезает его, пока не остается даже куцых клочков – как если бы тот бы опасной отравой.

Старательно, наверное, долго, и после Пашка стоит, тяжело дыша и тоже приходя в себя. Закончив, он выключает свою лампу и ставит на стол – аппарат длиной чуть меньше руки до локтя, явно тяжеловатый для того, чтобы размахивать им, как шваброй. Артём прочищает горло, не зная, что спросить первым – и Пашка усмехается и протягивает ему недопитую бутылку пива. Жидкость приятно прокатывается по горлу, он кашляет, и Пашка хлопает его по спине и отпивает пива сам, усаживаясь за стол напротив. В холодильнике есть еще – хочет было сказать Артём, но не говорит.

Пашка смотрит на него не менее удивленно, чем сам Артём, и произносит первым:

– Он приходил за тобой.

Кто приходил? Артём машет головой, пытаясь прийти в себя, и вместо действительно важных вопросов не может отвезти взгляд от лампы – чудесного света, который дал ему снова дышать.

– Что это?

– Это? – Пашка смотрит на лампу, словно на не стоящую упоминания мелочь, и вместе с тем довольно улыбается, как если бы сконструировал её сам. – Да просто ручной обогреватель. В строительных продают. Тепло. Помогает, если тумана не много. Ну, гипотеза, но смотри-ка, работает. Как раз хотел её опробовать. Законы физики пока еще работают в нашем мире, а. Внушает надежду.

Законы физики не могут не работать, Пашка всегда лучше него разбирался во всяких приборах, и Артём не поспевает за шуткой – или не знает контекста и не знает, что происходит на его кухне.

– Как ты меня нашёл? Как попал сюда?

Дверь была закрыта – конечно, закрыта, как в любой квартире любого дома столицы, и Артём спрашивает о двери – ни слова об охватившем его удушье. Пашка задумчиво крутит в руках опустевшую бутылку пива и, не спрашивая, открывает холодильник и достает еще одну.

– Ты же мне сам телефон оставил, найти несложно. Войти, в принципе, тоже.

На удивление, Артём не испытывает ни возмущения, ни страха – может быть, шок, может, отрицание, может, тело еще помнит агонию отсутствия кислорода. Пашка протягивает ему пиво, Артём качает было головой, отказываясь, но Пашка настойчиво вкладывает бутылку в руку и ждёт, пока Артём сделает глоток – как будто ему очень надо выпить сейчас, чтобы понять.

– Тебя хотел забрать Туман, – говорит он.

– Туман?

– Да, – отвечает Пашка совершенно серьезно и добавляет. – Мы думали, он приходит только за теми, у кого есть дары. Ну, гипотеза. Не то чтобы мы много знали о Тумане.

Артём с трудом понимает его мысль – отставая на пару фраз, и вспоминает их недавнюю встречу.

– Там, на мосту. Ты бежал от Тумана?

– Ага. Соображаешь.

– Дары?

Пашка забирает у него пиво, прикладывается, делая несколько долгих глотков – и закатывает глаза, словно готовясь к утомительной, но необходимой беседе.

– Я сначала тоже не поверил.