Мост через канал Грибоедова

Когда жена сантехника прочла рассказы, напечатанные под фамилией Осокин, откуда ей было знать, что за фамилией скрывается Носиков? Но каким-то образом знала. А ведь Носикову казалась такой удачной его выдумка: выступить под своим собственным в каком-то смысле именем, но остаться все же неузнанным.

Теперь же словно какой-то неизвестный Икс появился в их отношениях.

И за просьбой «Напиши про меня», не было ли какой-то задней мысли, чего-то такого, о чем жена сантехника знала, а Носиков – нет?

– Зачем это тебе? – спросил Носиков.

– Разве такая девушка, как я, не стоит того, чтобы о ней написали?

– Нет, – стал отказываться Носиков, – нет, я не могу, не умею.

– Для кого-то, значит, умеешь, а для меня – нет?

– Для кого умею? – спросил Носиков, не зная, пустые слова перед ним или намек на неизвестные обстоятельства.

– Я ведь могу и обидеться, – сказала жена сантехника. – Возьму и обижусь.

– Ладно, – сказал Носиков, – только не прямо сейчас.

– Я в случае чего напомню, – пообещала она.

Когда Носиков остался один, он сел за стол, взял белый лист бумаги и написал крупными буквами свою фамилию с заменой букв через шифр, придуманный в детстве – ЛЕТОХЕМ. Носиков глядел и не узнавал себя. Такое слово не смотрелось бы в качестве псевдонима.

А какое имя зулусского вождя дало бы в зашифрованном виде фамилию «Носиков»? Получившееся после обратной замены слово ЗИМАТИР не было похоже на имя вождя, или вообще на чье-нибудь имя. Но привлекало внимание то, что одно из получившихся слов начиналось на ЗИМА, а второе – на ЛЕТО. Могло ли это быть простой случайностью?

P.S. Носиков спрашивал у Жукова, что бы могло это значить: – почему «зима»? почему «лето»? – но ответа не получил. Однако Жуков обещал познакомить Носикова с человеком, который, возможно, знает ответ на вопрос.

P.P.S. Фамилия человека была Сеге, и совпадала с зашифрованным именем зулуссого вождя Мопо.

43

Один младший менеджер на ступеньках своего офиса увидел зеленую бумажку в десять долларов.

Он нагнулся ее поднять, но поскользнулся на банановой шкурке и сломал себе правую руку и левую ногу. Это один его коллега подложил ему такую свинью в виде банановой шкурки, а десять долларов использовал как приманку. По правде говоря, это было не десять долларов, а всего один (десяти было жалко коллеге), но младшему менеджеру показалось, что это именно десять долларов, а может быть, даже двадцать.

Коллегу звали Иван Черноморов (по отчеству – Алексеевич), он строил свои козни, чтобы устранить младшего менеджера и занять его место.

Но младший менеджер продолжал ходить на работу на костылях и в гипсе, а Иван Черноморов только рвал волоски из бороды в напрасной злобе.

Директор заметил усердие младшего менеджера и сделал его старшим менеджером.

А Ивану Черноморову стая собак откусила ухо.

– Это ты про меня такое написал? – спросила жена сантехника.

– Ты же у нас младший менеджер в фирме, – сказал Носиков.

– Какая-то гадость.

– Так полагается, – стал объяснять Носиков, – вначале должны быть неприятности, преодоленные трудности и испытания, а потом счастливый конец. Не бывает счастливого конца без всего этого.

– Все равно гадость. Если это про меня, значит, ты хочешь, чтобы я сломала ногу?

– Не хочу, – сказал Носиков, – но так уж получилось.

– А не мог сделать, чтобы получилось как-нибудь иначе! Все равно ерунду пишешь, так пусть будет ерунда с хорошим смыслом. Кстати, должности старшего менеджера нет у нас в фирме. А Черноморов, кстати, у нас есть, только его зовут не Иван, а Василий.

– Это кажется только, что на бумаге можно написать любое слово, – возразил Носиков. – Даже если это ерунда, как ты говоришь. Потому что дело не в том, ерунда ли это или не ерунда, а та ли это ерунда, которая некоторым образом должна быть?

– И вот это, – жена сантехника ткнула пальцем в листок с напечатанным текстом, – по-твоему, именно та ерунда, которая должна быть? Откушенное зачем-то ухо у бедного Васи. Ты не думал, что это, может быть, живой человек?

– Злодей должен быть наказан.

– По жизни-то он не злодей.

– Не знаю я ничего, – сказал Носиков, не желая ссоры. – Я ведь тебе говорил с самого начала – не могу, не умею. И вообще, я лучше напишу твой портрет. С детства хотел стать художником.

P.S. Некоторое время Носиков следил за событиями: поскользнется ли младший менеджер на ступеньках своего офиса. О переломах не было мыслей, но случай легкого ушиба Носиков счел бы за некоторый знак подтверждения. Но случая не произошло.

P.P.S. А с Василием Черноморовым случай произошел, но информация о случившемся не сразу дошла до Носикова.

44

– Я напишу твой портрет, – сказал Носиков, и стал устраивать жену сантехника на стуле, поворачивая ей голову и по-разному располагая руки и ноги.

Взял бумагу и карандаш и написал:

«Младший менеджер сидит на стуле».

Написал еще несколько строчек, потом дал прочесть написанное.

– Чучело, – сказала жена сантехника.

– Мне всегда нравилось рисовать, – сказал Носиков, – но красками у меня получается хуже, чем у тех, кто в Эрмитаже и Русском музее. А пишу я хорошо, – добавил он.