Мост через тьму

— Ты слышишь… — вздох облегчения, а меня начинает накрывать осознание я где-то в глубокой… мама мертва и дышать совсем не может, как и разговаривать! — У меня мало времени, чтобы открыть дверь между мирами, нужно пролить кровь одаренного, отданную добровольно. Или же пролить много крови, принося в жертву кровь и забирая энергию. Нельзя, чтобы это была кровь одного из тех, кто уже путешествовал между мирами, иначе пострадает последний мир, в котором он побывал. Два мира могут столкнуться, выживет сильнейший, но жертв будет слишком много.

— Мама где ты? — я очень хотела спросить, жива ли она, но не смогла это выговорить, нет это не значит, что я не запомнила, что она мне говорила, это я фиксировала и обязательно обдумаю, но эмоции брали верх над разумом.

— Милая, это не совсем я, умирая, все одаренные отдают свою энергию миру, питая его, он же наполняет при рождении новой энергией детей. Я часть мира, как и все, кто до меня ушел и не переродился. Я бы никогда не смогла поговорить с тобой и предупредить, но моя мама слишком упрямая женщина, которая ни перед чем не остановится, защищая свою семью, тебя. Райли, чтобы вы не планировали по спасению людей, это не выйдет, у меня мало времени, я не расскажу детали, просто запомни, в назначенный час бабушка перехватит контроль над ритуалом, и ты должна будешь принять всех детей, кого она сможет перебросить. Ведь только дети слабее всего привязаны к миру и легче всего смогут уйти. Остальных не пытайтесь спасти! Сохрани наследие, наших детей и может быть когда-то они или их дети смогут вернуться домой. Ты поняла меня? Помоги им пройти через тьму и обрести вторую жизнь! — голос мамы все удалялся, пока она говорила мне, стараясь так быстро говорить, что иногда глотала окончания, а меня душили слезы, и, если здесь нет меня, значит, это плачет моя душа.

— Мамуль, прости меня, это все из-за меня вы с братом, — не смогла выговорить, — я вас так люблю…

— Рыжуля, прости себе то, в чем ты не виновата, я люблю тебя… — мне казалось я это услышала на краю сознания, а потом меня ослепил свет. Каюсь, закралась мысль, что я все-таки умерла и теперь лечу к свету. Как бы не так!

Вместе с ярким дневным светом, ударившим по глазам, по ушам ударил крик и шум толпы, попыталась открыть слезившееся глаза (нет, это не слезы, которые меня душат). Меня схватили, стали ощупывать, и я сквозь весь этот шум услышала вполне знакомые ругательства, которые согрели душу.

— Скажи что-то, что ты как пристукнутая улыбаешься, хотя чего это я, ты такая и есть, кто так тупо подставился, куда ты смотрела, где были твои глаза и твоя стратегия? У тебя вообще была стратегия, кроме как держи щит и иногда в пол - силы отбивайся, я тебя что учил притворяться, если это, конечно, не ход? — он вдохнул сквозь зубы и спросил уже более спокойным голосом, — Ты как?

— Как будто умерла и вернулась, и прямо ностальгия по тому, как очухивалась каждый раз после боев от твоих причитаний.

— Язвишь, мелкая? Значит жива, вставай давай, будем добивать твоего голубенького или предпочтешь дополнительные занятия?

— Что? — вот словосочетание «дополнительные занятия», как волшебный пендаль поднимает на ноги.

— Новые правила, чтобы мотивировать серьезней относиться к боям, проигравший на неделю залетает на допы по всему, от базовых предметов до физподготовки и индивидуальных. Короче, если не хочешь жить в универе, шевели ножками и ручками, будем отбиваться.

Теперь я взглянула на бой по-другому и если до этого я хотела доказать, что я по-прежнему боец из Дома Красных, то сейчас приплюсовав к моей загруженности еще дополнительную и готова была горло перегрызть сопернику. Почему-то мне привиделись еще дополнительные заборы крови Самюэлем, как он не находит во мне крови и начинает ее выжимать из руки приговаривая, что веду себя плохо и даю мало крови, а значит, он оставит на дополнительные. Короче бррр, а не фантазия, но сейчас я готова убивать.

— Вольф, а ты не уйдешь? — с надеждой спросила, причем с надеждой на отрицательный результат, с ним как-то привычней стоять на арене.

— А надо? — я отрицательно машу головой, — Нет, сейчас спарринг два на два, тряхнем стариной? То есть мною! — он подмигнул мне и стал чуть правее от меня и его такое обыденное перемещение щелкнуло во мне, я подняла руки, ставя ноги так, как он всегда учил, готовая бить в любую секунду и уклоняться от удара.

— Готовы? — голос разнесся над ареной, а напротив нас стояли двое парней, наши давние соперники, Роман из Дома Голубых и его напарник.

Парни кивнули, и нам дали сигнал к началу, как будто не было этих недель в этом мире, как будто мы по-прежнему на Горане и это один из боев за пропитание, а после мы поедем домой, и бабушка будет нас отпаивать и откармливать, а после обычные хлопоты и такая ненавидимая мной зима.