Мост через вечность

Мы надеялись посредством практики выходов на астральные уровни научиться быть хозяевами, а не рабами нашего физического тела и его возможной смерти. Мы не могли тогда предположить, что эти занятия повлекут за собой изменение наших жизненных взглядов во всех других отношениях. Когда мы из рабов становимся хозяевами, как мы используем нашу новую силу?

* * *

В один из вечеров я закончил свои писания на этот день и заполнял едой и маленькими кусочками зефира посуду наших кошек и енота Рэйчел, прежде чем отправиться в ночные приключения. Лесли подошла и наблюдала за моими действиями. Она пораньше закончила свою работу с компьютером для того, чтобы разузнать, что творится в мире.

– Ты увидела в программе новостей места, где нужна наша помощь? – спросил я.

– Прекращение эпидемий, прекращение войны, как всегда. Космические станции; возможно, защита окружающей среды, – это обязательно; и эти киты, которые находятся в опасности.

Посуда с едой выглядела восхитительно, когда я прищурил глаза, как енот.

– Ты положил слишком много зефира, – сказала она и забрала сверху несколько кусочков. – Мы кормим Рэйчел, а не Поросенка.

– Я решил, что сегодня несколько дополнительных кусочков пойдут ей на пользу. Чем больше зефира она съест, тем меньше у нее будет желания поедать маленьких птичек или кого-то еще.

Не говоря ни слова, Лесли положила взятый зефир обратно и пошла стелить для нас постель.

Я вынес на улицу пищу для енота и устроился рядом со? своей женой в гостиной.

– Самое перспективное, я думаю, – это индивидуальное совершенствование, – сказал я. – Мы с тобой учились: и можем теперь что-то контролировать!

– Мы можем теперь выскакивать из тела на другие уровни, ты ведь заметил это? – сказала она лукаво. – Может быть, мы уже полностью готовы для тото, чтобы распрощаться с нашей маленькой планеткой?

– Еще не совсем готовы, – сказал я. – Достаточно уже того, что мы теперь знаем о своей способности покинуть ее, когда захотим. Возможно, мы и пришельцы на Земле, вуки, но мы обладаем здесь преимуществами! Годы обучения понадобились нам, чтобы научиться пользоваться телом, достижениями цивилизации, идеями, языком. Мы научились изменять вещи. Но мы еще не готовы выбросить все это. Я рад, что не убил себя когда-то в прошлом, до того, как нашел тебя.

Она с удивлением взглянула на меня.

– Ты знал тогда, что пытаешься покончить с жизнью?

– Мне кажется, что сознательно я не отдавал себе отчета в этом. Но в то же время я не думаю, что все мои промахи были случайны. Одиночество было для меня такой проблемой тогда, что я был бы не против умереть. Это было бы моим новым приключением.

– Интересно, как себя чувствует тот, – сказала она, – кто покончил с собой, а потом понял, что его родная душа все еще живет на земле и ждет его?

Ее слова повисли в воздухе. Может быть, я тогда приблизился к такому исходу ближе, чем подозревал об этом? Мы сидели вместе на кушетке? в снятом нами доме, а на улице сгущались сумерки.

– Б-р-р! – сказал я. – Какая жуткая мысль!

Самоубийство, как и всякое убийство, совсем не творческий поступок! Каждый, кто отчаялся настолько, что может совершить самоубийство, – думал я, обладает достаточным запасом настойчивости, чтобы подойти к проблеме творчески и решить ее: подхватиться в полночь, незаконно проникнуть на борт судна, идущего в Новую Зеландию, и начать, все сначала – жить так, как он всегда хотел. Однако люди боятся бросить вызов судьбе.

Я нашел ее руку во тьме.

– Какая ужасная мысль! – воскликнул я. – Вот я, только что совершивший самоубийство, покидаю свое мертвое тело и вдруг понимаю, но уже поздно: Я бы встретился с тобой случайно по пути из Лос-Анжелеса в Новую Зеландию, если бы только что не покончил с собой! «О, зачем?! – сказал бы я себе тогда. – Каким я был глупым!»

– Бедный покойный глупыш, – сказала она. – Но ведь ты мог в любой момент начать другую жизнь.

– Конечно, мог бы. И был бы на сорок лет моложе тебя.

– С какого года мы начинали отсчет возраста? – засмеялась она, слушая мои выступления против новых дней рождения.

– Дело даже не в возрасте, а в том, что мы бы принадлежали тогда к разным поколениям. Ты бы занималась чем-то, связанным с демонстрациями против войны или племенами африканских негров, а я бы сидел и слушал тебя с недоумением и спрашивал: «Что?!» Да и к тому же с еще одной жизнью связано столько неудобств! Ты можешь себе вообразить, как ты снова становишься младенцем? Учишься: ходить? А переходной возраст. Поразительно, как мы вообще выжили в юности. А теперь представь, что снова будешь восемнадцатилетней, двадцатичетырехлетней. Я не собираюсь больше допускать такие жертвы, по крайней мере в ближайшие тысячу лет; а еще лучше совсем никогда. Благодарю за такую перспективу, но я бы скорее стал арктическим тюленем.