Мост Её Величества

— И это, что называется, на «тонкого»… Если мы будем зарабатывать столько, сколько сейчас, нам придется провести здесь еще пять или шесть месяцев.

— Доча взяла с меня обещание, что мы вернемся до начала учебного года.

Я обнял жену за плечи; осторожно привлек к себе.

— Так и будет, — сказал я. — Я что-нибудь придумаю.

Татьяна, в свою очередь, обняла меня — я ощущаю ее руку на своей все еще ноющей из-за вчерашних перегрузок спине.

— Знаешь, Артур… — вдруг сказала она. — Если бы такой разговор состоялся еще месяц назад, я бы тебе не поверила. А сейчас… сейчас почему-то верю.

ГЛАВА 28

Мы еще немного погуляли по городу, затем зашли в маркет за продуктами. Город просто-таки кишит «гастерами», повсюду слышна громкая польская речь. Довольно много приехало к началу сезона прибалтов, хватает и выходцев из Украины.

Вернулись в двухэтажное строение на Оксфорд Авеню около шести вечера. Последующие два часа провели в постели — нас тянуло друг к другу, как молодоженов в пору медового месяца. Отужинали у себя в руме; в девять вечера я спустился на первый этаж — следовало приготовить порцию сэндвичей на случай, если завтра придется ехать на работу.

День, определенно, выдался удачным: на кухне я застал местного англика — он, надев санитарные перчатки, пытался отмыть от жира плиту и установку для гриля.

— Hi, Anthony!

— Good evening, Arthur.

— How are you?

— How are you?

Я уже несколько дней выжидал подходящий момент, чтобы переговорить с англиком — он живет в этом доме дольше всех, и, вероятно, обладает информацией, которая меня в данный момент живо интересует. Можно было бы, конечно, постучаться к нему в комнату, которую оплачивает местная социальная служба, и задать ему те самые вопросы, ответы на которые я был бы не прочь получить. Но если я поступлю именно так, то мой интерес к определенным событиям и личностям может вызвать вопросы уже у него.

Другое дело, если интересующая меня информация всплывет как бы «между прочим»; тогда у этого Энтони не возникнет каких-то ненужных мне мыслей или подозрений.

Англик посетовал на то, что из всех постояльцев за собой прибирают только четверо, не считая его самого: мы с Татьяной, да еще «Альги» и «Шаул» — так он зовет литовцев. Я был в курсе, что индус-арендатор приплачивает ему по десять паундов в неделю за поддержание относительного порядка. В месяц это составляет сорок фунтов; для человека на «социалке» ощутимая прибавка. Татьяна тоже в меру сил и имеющегося времени борется за чистоту в нашем «общежитии». Но, с учетом того, что мы пашем от рассвета до заката, — а я еще и глухой ночью подрабатывал — эта борьба приводит лишь к локальным успехам.

Я сказал Энтони, что переговорю на эту тему с остальными жильцами, благо уже вскоре некоторые из наших временных соседей соберутся в гостиной — чтобы получить конверт с недельным заработком. В свою очередь, спросил у этого щуплого мужчины с тихим голосом и манерами обедневшего, провалившегося на самое дно, но сохранившего остатки учтивости джентльмена, кто из жильцов раньше собирал плату за электричество и израсходованную воду.

В ходе завязавшегося разговора я перебросил пару-тройку мостков к интересующей меня теме.

— Скажите, Энтони… Здесь всегда проживало так много народа? К примеру, этой зимой?

— Этой зимой?

— Да. Сколько здесь было людей… к примеру, в январе?

Энтони поскреб пальцем вытянутый к низу подбородок.

— Мы с Чарльзом… Он сейчас в другом доме живет.

— Так вас двое тут было всего? — удивился я.

— Какое-то время — да. Хотя… постойте, постойте… — Энтони поднял выцветшие глаза к потолку. — Даже на потолке следы яичницы! Как так можно?

Прошло с полминуты, пока этот тормозной субъект вновь заговорил.

— Мы на втором этаже тогда жили. А первый этаж арендатор оставил незаселенным.

— Так?

— Он сам приходил сюда частенько… Почти каждый вечер. Иногда здесь даже ночевал.

— Вот как?

— Кстати… — Энтони закрутил оба крана — с холодной и горячей водой. — Он, кажется, родом из России.

У меня в этот момент ёкнуло в груди.

— Почему вы так думаете, Энтони? — Я выдавил из себя улыбку. — Он ходил по улицам с медведем? Или приводил к себе русских красавиц, а сам пил водку и играл им на балалайке?

Энтони, судя по его слабой полуулыбке, оценил мой юмор.

— Он не водил сюда женщин, — после паузы сказал англичанин. — И я не видел его пьяным… Он молод… Ему лет двадцать пять, возможно, тридцать… но не больше.

Энтони кивнул в сторону прохода.

— Иногда он ночевал в той комнате, где сейчас живут Альги и Шаул.

— Так ведь наш арендатор — Джито?

— Да, верно. Этот парень… русский — я его не видел с середины января. А с первого февраля у нас тут все поменялось; пришел новый арендатор и быстро заселил дом.

Я едва удержался, чтобы не спросить у Энтони прямо, знает ли он, как зовут «русского парня». И известно ли ему, где тот обитает постоянно, и почему он здесь более не появляется.