Мост мертвеца

– Террористы убили три тысячи американцев, Блэр, – с искренним убеждением возразил я. – Мы ведем с ними войну. Я обучен воевать и убивать врагов. А они уж точно будут пытаться убить меня.

Я написал дипломную работу по теории справедливых войн, в поддержку которой выступали такие философы, как Цицерон и Фома Аквинский, считавшие войну страшным злом, но признававшие, что иногда она бывает необходима. Я начал объяснять, что война в Афганистане удовлетворяет этим критериям.

– А что насчет невинных людей, которые окажутся под перекрестным огнем? – спросила Блэр.

– В войне гибнут невинные, – сказал я. – Это мерзкая штука.

– Тогда почему ты должен этим заниматься?

Я ничего не ответил. Оглядываясь назад, я вижу, что ответа у меня не было. Блэр переменила тему.

Первые ее письма были полны подробных воодушевленных рассказов обо всем, что она видела и делала. Блэр устроилась на работу в некоммерческую организацию, занимавшуюся умственно отсталыми детьми. Она красочно описывала то, что один ребенок вопреки всему выучил алфавит.

Вначале были также и бессовестные любовные письма, интимные и непристойные.

Другие письма были полны негодования. Блэр писала, что, за исключением близких родственников военнослужащих, никому нет никакого дела до войны; нет ощущения общей жертвы, которую необходимо принести во имя всех американцев. В ответ я писал про то, какие замечательные люди служат вместе со мной, и про то, что мы сражаемся за правое дело.

Я все еще находился в Афганистане, когда Блэр написала о том, что переходит на другую работу. Это была программа юридической помощи социально не защищенному населению, которую начал в Детройте Джордан Лэнгфорд после окончания юридического факультета Йельского университета. Блэр услышала о его работе от наших общих знакомых и написала ему. Он пригласил ее приехать.

Вскоре после этого письма от нее перестали приходить…

Когда я подошел к зданию службы безопасности колледжа, мне навстречу устремился сплошной поток бывших выпускников Сент-Эндрюс. В дежурной комнате было пусто, как и в отгороженном проволочной сеткой отделении для задержанных. По-видимому, адвокат в костюме для гольфа добился освобождения подростков, которых я здесь видел.

Сев за стол в свой закуток, я позвонил Фреду Беку, владельцу эвакуатора, которого приглашали в студенческий городок для перемещения неправильно припаркованных машин. Когда он ответил, я попросил отвезти свой пикап к таверне «Фолл-Крик». Фред тоже был там завсегдатаем.

– Я так и знал, Джейк, что ты попросишь меня об этом, – ответил он. – Твоя машина уже там, на стоянке перед «Крикером».

Я встал, собираясь уходить. В дверях стояла капитан Морго.

– Значит, вы считаете, что у вас на руках козырной туз, – резким тоном произнесла она. – Что ж, предупреждаю, ваш туз скоро будет бит.

– Почему у вас всегда такой жалкий вид? – спросил я.

– Я вас презираю, – сказала она. – Я стараюсь избавиться от вас с того самого дня, как вы здесь появились.

– Почему?

– Вы уже опозорили военную форму в Афганистане, Кантрелл. После чего возомнили, что можете спокойно заявиться сюда, поскольку вы большой футбольный герой и приятель президента колледжа.

– Похоже, вам обо мне все известно.

– Вас выставили из армии. Этим все сказано. Я вижу у вас в глазах гниль.

Не было никакого смысла излагать свою версию случившегося. Капитан Морго уже составила свое мнение. Как и многие другие.

– Да, этим все сказано.

– Я из кожи лезла вон, чтобы добиться положения в правоохранительных органах, – продолжала она. – Мне приходилось быть крепче мужчин, чтобы доказать свою способность добиться успеха в мужской профессии. И вот теперь вы отравляете мою службу.

Я даже не потрудился ответить.

Положив руку на рукоятку «Глока-17», капитан Морго сказала:

– Президент Лэнгфорд попросил временно прикомандировать вас к управлению шерифа, пока будет продолжаться расследование самоубийства Денниса Уитли. Шериф Дикки проведет допрос родственников и друзей покойного в общежитии «Тау-Эпсилон-Ро» сегодня в четырнадцать ноль-ноль.

– Буду там, – сказал я.

– Лично мне наплевать на то, чем вы будете заниматься, – сказала капитан Морго. – Для меня вы по-прежнему остаетесь отстраненным от дел. Соответственно у вас нет никаких прав в распределении дежурств, и вам запрещается носить форму нашего подразделения. Я не желаю видеть вас здесь, это понятно?

Я не смог сдержать улыбку.

– Смейтесь сколько душе угодно, – сказала она. – Ваше время скоро придет. Не далее как сегодня утром я получила жалобу от влиятельного выпускника колледжа, заявившего, что вы отобрали у него видеокамеру, а затем угрожали физическим насилием. Я настоятельно посоветовала ему предъявить вам обвинение в совершении уголовного преступления.

Я ничего не ответил, и капитан Морго, развернувшись, вышла в коридор, топая тяжелыми ботинками по полированному паркету. В раздевалке я переоделся в джинсы, рабочую рубашку и старые кроссовки.