Мост на реке Бенхай

День Нового лунного года и новой весны, вместе с тем и день поминок тех, кого уже нет в живых. Культ умерших — непременная часть местных древнейших религиозных поверий. Не жуок онг ба. — так называется церемония воздания почестей умершим перед семейным «алтарем предков».

…Небо потемнело. Сумерки. Гирлянды огней россыпью отражаются в Малом озере — одном из водоемов Ханоя. Может быть, тень короля Ле Лоя — легендарного героя Вьетнама — явится с «того света», чтобы незримо участвовать в празднествах?..

Группа подростков возится у длиннющего, сделанного из папье-маше и ярко раскрашенного чудовища. Через несколько минут по улице в танцевальном шествии с этим сказочным драконом двинется колонна юных горожан.

На перекрестках улиц и на площади играют оркестры. Здесь танцуют — главным образом молодежь, окруженная тесным кольцом зрителей. С каждой минутой становится все больше и больше не только любопытных, но и самих танцоров.

— Взгляни! — говорит мне Хоан, показывая на двух красивых девушек.

На одной из них, невысокой и не столь хрупкой, как вьетнамки, поблескивают колышущиеся в такт мелодии ножные и ручные украшения — ожерелья и браслеты. Это девушка народности мео, живущей в горных районах Вьетнама.

Ее подруга, худощавая, с движениями полными своеобразной прелести, одета в темную блузу и длинную, до самых щиколоток юбку, перевязанную в талии широким цветным шарфом. Я сразу угадываю в ней представительницу народности таи.

Танцующие быстро передвигаются по кругу в такт мерному ритму, который подчеркивается оркестром: раз-два-три, раз-два-три и снова раз-два-три, раз-два-три… Затем круг делится на пары. Все дальше и дальше уходят от нас девушки в длинных платьях, ярких, как наряд бабочки. Раз-два-три, раз-два-три… Это танец «Встреча весны».

Уже пробило одиннадцать, когда мы приехали к товарищу Нгуен Кхоань Тоану, который пригласил нас на Жяо тхы — встречу Нового года. Атмосфера здесь такая же, как и у нас в канун Нового года. Я даже забываю о том, что уже один раз — месяц назад, в Варшаве — встречала европейский Новый год! Беседа наша идет на трех языках — вьетнамском, русском и французском: в этом гостеприимном доме собрались вьетнамцы, русские и поляки.

Потягивая из фарфоровых чашечек зеленый ароматный чай, мы то и дело посматриваем на часы. Стрелки приближаются к двенадцати. Из радиоприемника льется приглушенная мелодия. Трое мальчишек — дети нашего хозяина — притаились у раскрытой двери на улицу, держа наготове свои петарды-хлопушки. Молодая женщина— жена Тоана — в последний раз проверяет, все ли готово для новогоднего ужина, который начнется ровно в полночь…

— Посмотри, это, пожалуй, немного напоминает вашу елку, не правда ли? — спрашивает Хоан (под Новый 1961-й год он был в Польше).

Высокий и прямой ствол бамбука увенчан веером зеленых листьев. На них висят маленькие глиняные рыбки и звоночки. Это традиционное кай неу — новогоднее деревцо — украшает вьетнамские дома вплоть до седьмого дня после праздника Тет.

В некоторых сельских местностях на подобные «елки», поставленные перед хижиной, вешают масляный светильник и корзиночку с каким-то веществом, которое воскуривают в эти дни, чтобы указать дорогу предкам, спускающимся к родному порогу, а заодно и отогнать злых духов.

Часы бьют двенадцать. По радио звучит вьетнамский национальный гимн. Затем раздается низкий, спокойный голос: президент Хо Ши Мин поздравляет вьетнамский народ, шлет ему добрые новогодние пожелания. Я не понимаю многих слов, но легко угадываю содержание: это слова о мире, о единстве и объединении разделенной страны.

С разных концов города доносятся взрывы петард. Сыновья Тоана наконец-то дорвались до забавы! Как и все мальчишки мира, они любят пошуметь в праздничный день. От грохота их петард в ушах гудит!

Наступил восьмой мирный Новый год. Особенно памятным было, как говорит хозяин, празднование Тета на пороге 1955 года. В те дни «отец Хо» вместе со всем правительством как раз вернулся из временной резиденции во Вьетбаке (в недоступных джунглях Северного Вьетнама) в столицу.

С того времени каждую новогоднюю ночь Хо Ши Мин посещает дома нескольких рядовых жителей Ханоя. Мы еще не знаем, в чей дом он войдет ночью 3 февраля 1962 года — года, который по азиатскому календарю называется «Годом Тигра».

Близок рассвет. Светлеет небо, наступает короткий отдых перед завтрашним праздничным днем. Мы долго бродим по улицам Ханоя, смешавшись с толпой гуляющих горожан. С треском взрываются петарды, играют оркестры, танцует молодежь. Вон там, неподалеку, приплясывает однорогий дракон, в такт барабанному бою размахивая длинным хвостом и широко разевая пасть к немалому удовольствию детей и взрослых.