Мост над бездной

Если не считать физических усилий, огонь костра стал для Ршавы первым источником тепла, с тех пор как он покинул Скопенцану. Они поджарили над пламенем куски колбасы и съели их, потом — часть хлеба и сыра из запасов Ингегерд. Она взглянула на то, что осталось.

— Этого хватит на завтра. Может быть, и на послезавтра, — сообщила она. — Потом…

— Мы сбежали из города. Нам повезло больше, чем тем, кто там был, когда ворвались кочевники и когда началось землетрясение.

— Когда началось землетрясение… — Ингегерд покачала головой. — Скажите лучше, когда ваше проклятие сработало.

— Ничего такого я говорить не буду. — Ршава показал на костер. — А скажу, хоть и с сожалением, что нам все-таки придется его погасить. Если он останется гореть ночью, то наверняка привлечет двуногих волков. В стенах слишком много щелей, и огонь будет виден.

Подумав, Ингегерд кивнула:

— Жаль, что так, но вы правы. Что ж, костер все равно невелик, и он бы нас не согрел. Но мы здесь внутри стен. Мы в одежде и под одеялом не замерзнем.

— Да, — ответил Ршава, хотя и подумал: «Нет». Лечь рядом с женщиной — даже если они полностью одеты, даже если они не занимаются любовью и не собираются делать это впредь — сам по себе этот факт раскачивал все его обеты почти до точки их нарушения. Насколько близко? Когда-нибудь ему придется обсудить это с другим священником. Но если единственный способ выжить и дождаться будущего обсуждения — лечь с женщиной сейчас… «Тогда я лягу, вот и все».

И он лег. К тому времени костер догорел до угольков, дававших лишь тусклый красный свет. Забравшись под толстое и шершавое одеяло, они с Ингегерд повернулись спинами друг к другу. Но все же они соприкасались. У них не было иного выбора, чтобы согреться. Пытаясь сделать вид, будто ничего особенного не происходит и все нормально, Ршава пробормотал:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отозвалась Ингегерд, и они рассмеялись.

Наверное, сейчас была худшая ночь в жизни каждого из них — и утром ничто не изменится к лучшему. Но они все равно не забыли о вежливости.

Ршава гадал, заснет ли он вообще. Через некоторое время усталость одолела его. В следующие несколько часов любой хамор в мире мог проехать мимо покосившегося амбара. Любой священник империи Видесс мог заглянуть внутрь, неодобрительно поглядеть на уважаемого прелата, лежащего под одеялом рядом женщиной, и уйти, укоризненно бормоча. Ршава ничего этого не увидел бы и не узнал. Любое землетрясение в мире…

Впрочем, насчет землетрясений он ошибался. Каким бы он ни был измотанным, какие бы ужасы ни увидел, ни пережил и ни избежал накануне, некоторые из подземных толчков способны были разбудить и покойника. И одному из толчков все же удалось его разбудить.

Даже открыв глаза, прелат не сразу понял, где находится. Костер погас, и Ршава лежал в абсолютном мраке, как будто Скотос покорил весь мир. Земля под ним сотрясалась. Вокруг стонали каменные стены амбара. Над головой скрипели кое-как державшиеся бревна верхней части стен и крыши. Несколько долгих, полных ужаса секунд он не мог догадаться, куда попал. Самым вероятным объяснением мог стать вечный лед Скотоса.

И, словно желая запутать все окончательно или как минимум сделать еще более странным, кто-то дышал ему в лицо с очень близкого расстояния. На плече лежала чья-то рука. А рука под грубой шерстью покоилась на чем-то теплом и выпуклом. Ахнув от ужаса, прелат отдернул руку: это могло быть только женское бедро.

— Все в порядке, святейший отец, — негромко проговорила Ингегерд. — Я ведь знаю, что вы ни о чем не помышляли. Мы только перевернулись во сне, ничего страшного.

Наконец-то Ршава вспомнил все.

— Да, конечно, — отозвался он, надеясь, что Ингегерд не заметит, как дрожит его голос. Новый толчок напомнил ему, что у дрожи бывает и другая причина. — Меня разбудил толчок.

— Знаю. Они меня уже два или три раза будили, но не вас. Наверное, вы к ним привычнее, чем я.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет привыкнуть к землетрясению, — возразил Ршава.

Ему хотелось отодвинуться от Ингегерд, но тепло ему было лишь там, где их тела соприкасались. Она тоже не стала переворачиваться на другой бок. Они просто лежали рядом… Ршава покачал головой. Все шло не так, как следовало, но он был не в силах это изменить.

— Надо попытаться снова заснуть, — сказал он. Если он заснет, ему не придется думать о том, что он здесь делает.

Он не видел, как она кивнула, но ощутил движение.

— Это, несомненно, разумное решение, святейший отец. Утром мы сможем пойти дальше.

— Да. — Никогда еще Ршава так страстно не желал увидеть свет Фоса, как сейчас.

Но его окружал мрак. Ингегерд задышала медленно и ровно. Он удивился, как она смогла так легко уснуть. Она так и не убрала руку с его плеча. Рука ее была теплой. Даже более чем теплой — словно пылающей…