Мост в неизвестность

Провозившись битый час, Виталий Андреевич понял, что не справится с задачей при Романе; авантюриста отправили на медосмотр, а запуганная начальством Аня загрустила, представляя, что врачи найдут у мужа какие-нибудь экзотические недуги, и воображение нарисовало ей страшные картины: скальпели, иглы, больничная койка.

Вечером, дома, она еле дождалась Романа; муж показался ей подозрительно скучным, вялым и вовсе не похожим на себя. Роман сбросил ботинки и, пряча глаза, доложил, что медицина не нашла в нем изъянов. Аня настаивала на деталях; Роман отмахнулся и сообщил, что он устал и не хочет заниматься ерундой. Он лег, повторив вчерашний прием, а Аня прислушалась к его беззвучному дыханию и настроилась на грядущие трудности. Внутренний голос подсказал ей, что они обязательно будут. Предчувствие неизбежной беды было мучительно; Аня оставила мужа в покое и засновала по кухне, ломая руки и постанывая от беспокойства. Где-то за окном пели, смеялись, играли на гитаре, и звуки чужого веселья били по нервам Ани, усугубляя ее одиночество. Она понимала, чувствовала шкурой, что утеряла контакт с Романом, и что в их семье творится неладное, но не знала, с какого боку подступить к головоломному узлу, чтобы развязать его.

Во сне она опять услышала его хрипловатый, простуженный голос. Он говорил с такой неподдельной, горячей мукой, что Аня, оживляясь в его иллюзорном присутствии и узнавая интонации, с ужасом поняла, что настоящий он здесь – во сне, а наяву рядом с ней находится другой человек, которого она вовсе не знает.

– Не бросай меня, – молил ее Роман. – Не оставляй. Ты – моя единственная ниточка.

– Где ты? – испугалась за него Аня; сердце, не подчинившееся здравому смыслу, подсказало ей, что Роман попал в нешуточный переплет. – Кто здесь вместо тебя?

– Не знаю, – отозвался Роман заунывно. – Мы были самонадеянными остолопами, все научные авторитеты. На деле мы нули, один апломб, даже не изучили проблему. Скажи нашим, убеди их, что надо отладить Платоново детище… каким наитием он это все сварганил? Тогда я вернусь, я не могу здесь. Наша установка – тоннель, переход в бесконечность из параллельных пространств, а мы ринулись туда эмпирическим методом. Я в каком-то из вариантов, достаньте меня – скажи Платону, скажи Виталию. Пусть подумают, как увеличить гравитацию, это опасно, но повышает точность. Там ошибка в базовой формуле. Не знаю, сколько времени у них уйдет, пусть справятся, они же мэтры. Должна быть надежда, иначе мне конец.

Утром Аня чувствовала себя совершенно истерзанной. Она уныло наблюдала за тем, кого очевидность предлагала ей в спутники жизни: Роман брился в ванной, бродил по комнатам, рассматривал стопку маек в шкафу и выбирал из них одну, понравившуюся. Следя за его жестами и манерой держаться, Аня, понимая, что сходит с ума, решилась вскрыть этот нарыв.

– Ты… сегодня мне приснился, – выговорила она, запинаясь.

Роман остановился и задумчиво посмотрел на нее.

– Повезло, – ответил он. – Ты мне не снишься, то есть не ты… в общем, нет связи. Я, наверное, что-то говорил – не верь.

Его голос отдавал фальшью, которая никогда не отличала подлинного Романа.

– Кто ты? – прямо спросила Аня.

Роман сел за стол, опустил глаза, сдвинул ложку дрожащими пальцами.

– Догадалась, – проговорил он. – Иначе быть не могло. Прошу, не прогоняй меня. Я согласен на любые условия, просто сделай вид, что я – твой муж. Не моя вина, что я здесь оказался, но факт остается фактом, моя задача выжить, я сделаю все, что скажешь. Не бойся меня, помоги… мне некуда идти… может, ты ко мне привыкнешь.

В его раболепстве было что-то неискреннее и гадкое.

– Абсурд, – выдавила Аня.

Она, не помня себя, собралась на работу и явилась в зал, сопровождаемая подложным Романом, делавшим вид, что ему все нипочем. События прошедшей ночи растоптали ее, убили, превратили в заложника миров, враждебных ее родному миру, и она была уверена, что начальникам, которые знали ее, как облупленную, достаточно раз посмотреть на нее, чтобы сделать выводы, после чего втоптать ее в грязь. Ей не на кого было пенять: она помнила, что сама заварила кашу, устроив неуместный плач по тронувшей ее душу Найде, которая сейчас преспокойно грызла кость у входа в корпус.

Переживания так терзали Аню, что она даже хотела разоблачения, прекратившего бы ее муки, но оказалось, что Платон Геннадьевич и Виталий Андреевич заняты важным делом: разбирать их проступок, о котором прознал весь полигон, явился сам директор. Из закрытого кабинета доносились запальчивые голоса, потом выглянул Виталий Андреевич, и Аня увидела, что по его лицу пробежала тень, когда он, поискав глазами по сторонам, наткнулся на Романа и сделал ему пригласительный знак.

Роман кивнул и прошагал в кабинет, а Аня с замиранием сердца ждала, чем закончится эта фантасмагория.

В кабинете директор пригласил Романа сесть; его лицо казалось непроницаемым.