Мотель «Биттеррут»

Мои глаза наполнились слезами в тот самый момент, когда слова полились потоком. Я рассказал папе все о Хантере, опустив детали рейтинга R¹¹ и используя кодовое имя Эверетта. Но в остальном я сняла с себя все это бремя — с того момента, как Хантер вошел в мой мотель, и до того, как он бросился на помощь на родео.

Когда я закончила, папа сделал то, что у него получалось лучше всего. Он не комментировал и не давал советов. Он не ругал Хантера за то, что тот хранил секреты. Он просто жестом пригласил меня сесть в его кресло, чтобы обнять.

И точно так же, как я делала бесчисленное количество раз до этого — будучи больной, будучи девочкой с ободранными коленками или беременной женщиной с очень тяжелым сердцем, — я встала со стула и прижалась к нему.

Потому что даже в двадцать девять лет я все еще нуждалась в своем отце.

— Все будет хорошо, — сказал он мне в макушку.

Я поверила ему.

— Ты прав. Мы можем остаться здесь на ночь?

— Как я всегда говорил тебе, милая, это твой дом. Приходи и уходи, когда тебе заблагорассудится.

Я улыбнулась и крепче прижалась к его груди, позволяя папиным объятиям успокоить мои нервы.

Сегодня вечером я отодвинула свои тревоги в сторону.

И когда мой телефон зазвонил от звонка Хантера, его я тоже отложила в сторону.

Розовая. Белая. Красная. Желтая. Оранжевая.

Розовая была следующей. Я схватила розовую петунию из коробки и засунула ее в ямку, которую только что выкопала.

Это было на следующее утро после родео, я поливала цветочную клумбу под вывеской гостиницы. Коби был с моими родителями в воскресной школе, а я вернулась в гостиницу, чтобы погрузиться в работу.

Разгребая землю лопаткой, я проделала в земле еще одну ямку и засунула туда белые анютины глазки. Утреннее солнце разогнало прохладный ночной воздух, и на моем лбу выступили капельки пота.

Я проснулась в доме своих родителей в бешенстве.

Кипящей от злости.

Злости на Хантера и на себя.

Я позволила красивой внешности и обаянию другого врача одурачить меня. Я так беспокоилась о том, что могу оттолкнуть его своим естественным любопытством, что облажалась. Я впустила незнакомца в свой дом, в свою постель и в жизнь моего сына.

Как мне не стыдно.

И как не стыдно Хантеру за то, что он кормил меня таким количеством дерьма в течение последних двух месяцев.

Все утро я думала обо всем, что хотела сказать. Когда тень упала на мое лицо, я поняла, что это мой шанс.

Хантер стоял надо мной, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

— Где ты была?

Я подняла взгляд, затем вернулась к своей земле, засовывая в нее красную петунию.

— Работала.

— А прошлой ночью? Я чертовски волновался, Мейзи.

— Как поживает этот всадник? С ним все в порядке?

— С ним все будет в порядке. А теперь ответь на мой вопрос. Где ты была? — Его тень изменилась, и я снова подняла глаза. Его руки свисали по бокам, а на лице застыло выражение беспокойства.

Я проигнорировала укол вины и выкопала еще одну яму.

— Я была у мамы с папой.

— И у них нет сотовой связи? Почему ты не ответила, когда я звонил?

— Мне нужно было немного побыть одной, чтобы подумать.

— Подумать? О чем?

Я воткнула совок в грязь, встала и стянула свои зеленые садовые перчатки.

— Ты врач.

— Да. И что с того?

— И что с того? — передразнила я его. — За все это время ты не подумал рассказать мне о своей работе?

— Ты была медсестрой, Блондиночка. Я не могу говорить о работе. Конфиденциальность пациента? Клятва Гиппократа? Врачи вроде как должны с этим мириться.

— Ты должен был сказать мне. Я узнала об этом от своих друзей.

— Я думал, ты знаешь. Ты же знаешь все о жителях этого города. Я полагал, ты знаешь и то, что я новый доктор. Я имею в виду, ты же все время разговариваешь с Джиджи. Как же ты раньше не поняла?

Потому что я держала его в секрете.

— Ну… этого просто не произошло. — Мои руки замахали, а голос стал громче. — И ты никогда не поднимал эту тему. Ты никогда ни о чем не говоришь! И поскольку я обещала не быть любопытной, я ничего о тебе не знаю.

Он нахмурился.

— Знаешь. Ты много знаешь обо мне. Может быть, не все подробности из моего детства, но ты знаешь самое важное. И то, что я врач, этого не меняет.

— Меняет. — Я уперла руки в бока. — Хантер, я не могу быть с доктором.

— Что? — Он смотрел на меня как на сумасшедшую. — Ты, блять, шутишь, да? Это шутка?

— Я не встречаюсь врачами. Только не снова.

Его челюсть сжалась.

— Я не Эверетт.

— Что ж, у вас определенно много общего. — Мои руки снова замахали. — Он был мастером конспирации, и ты такой же.

— Не вешай на меня его дерьмо, — Хантер указал на мою грудь. — Я обещал, что расскажу тебе все, и я это сделаю. Мне просто нужно время.

Мое сердце бешено колотилось, когда слова полились потоком.

— Время. Больше времени. Время для чего? Время использовать меня для секса, а потом бросить, когда наешься досыта? Время проложить себе путь к сердцу моего сына, а затем разбить его, когда ты решишь уйти? Нет, со мной это не сработает. Нам нужно расстаться. Я хочу покончить с этим. Нам нужно покончить с этим сейчас, пока Коби не пострадал.