Мотель «Вечерняя заря»

Может, лучше убежать? Или он – только плод моего воображения? Чтобы добраться до двери, мне бы пришлось пройти мимо него. Что будет, если я подойду ближе? Он исчезнет или – что будет намного хуже – я почувствую, что у него есть подобие живого тела? Нет, подойти к нему я не могла. Поэтому, пока он смотрел на меня, я замерла на месте. А потом он меня заметил – в этом я была уверена.

– Могу ли я снять комнату? – повторил он и вытянул ладонь.

Ключ. Он попросил ключ. Даже не подумав, я наклонилась и открыла ящик. Выбрала не глядя ключ и сжала его в ледяной руке. Мне было слишком страшно обойти стол и отдать ключ лично, поэтому я положила его на стол и отодвинула подальше от себя.

Саймон Хесс постоял еще немного с протянутой рукой, а затем опустил ее.

– Номер 209, – сказал он голосом, который был одновременно реальным и нереальным. – Дом, милый дом.

Я посмотрела на стол и увидела на кожаной бирке ключа номер двести девять.

– Спасибо, – сказал Хесс, после чего развернулся и вышел из комнаты.

Я слышала, как его шаги удаляются по коридору к лестнице. А потом входная дверь громко хлопнула, и я подскочила на месте. Из моей груди вырвался испуганный всхлип. Свет погас. Где-то рядом в темноте закашлялся мужчина. Сквозь окошко в двери было видно, как снаружи померкла вывеска.

Бетти, подумала я.

Она была здесь. Так же как и ее убийца. Которому я только что дала ключ от номера.

Я обошла стол так быстро, как только могла. На пути к выходу я задела что-то плечом – что-то мягкое, похожее на паутину. Я бы закричала, но не было времени: нужно было бежать.

Я схватила дверную ручку, но не смогла ее повернуть.

– Нет, – простонала я, дергая за нее снова и снова. – Нет, Бетти, нет, нет, нет…

Позади меня в темноте надрывно затрезвонил телефон. Я снова дернула ручку, и на этот раз она поддалась. Выскочив на тротуар, я несколько раз судорожно вдохнула и выдохнула, а затем помчалась к машине.

На балконе одна за другой открывались двери. Света не было. За спиной у меня по-прежнему надрывался телефон. Добравшись до машины, я вдруг поняла, что ключей у меня нет. Они остались в офисе.

– Нет, – повторила я.

Казалось, это было единственное слово, которое я еще могу произнести. Когда я потянула за ручку, дверца машины открылась. Она была не заперта, но завести двигатель и уехать я бы все равно не смогла.

Тем не менее я прыгнула в салон. Все лучше, чем стоять в ожидании, что уготовила мне на вечер Бетти Грэхем. Или Саймон Хесс. Или они оба.

Я плюхнулась на водительское сиденье, но, когда попыталась закрыть дверь, мне что-то помешало. Я ухватилась за нее обеими руками, потянула на себя – вскрикнув, потому что движение отдалось болью в без того ноющей спине, – но так и не смогла закрыть.

На пассажирском сиденье зазвонил мой телефон. Я подпрыгнула, и потные ладони соскользнули с дверной ручки. Невозможно, ведь здесь не бывает сигнала! И тем не менее телефон лежал экраном вверх, звонил и вибрировал. На дисплее высветилось: «НИК».

Отпустив дверь, я схватила телефон и поднесла к уху.

– Ник? – позвала я. – Ник?

Никто не ответил. Секунда тишины – и в трубке что-то щелкнуло.

– Ник! – крикнула я.

Потом опять попыталась набрать его номер, но ничего у меня не вышло. Сигнала как не бывало.

В машину через открытую дверь задувал ветер. По щекам у меня катились холодные слезы. Даже отсюда я слышала, как на ресепшене трезвонит телефон: снова и снова, снова и снова. Я попыталась повторить вызов.

Затем послышался рев автомобильного двигателя, и по гравию зашуршали шины. Отложив телефон, я увидела, как рядом с моей остановилась еще одна машина.

Женщина за рулем – я сразу ее узнала. И пусть прошло уже тридцать пять лет, пусть ее волосы отросли до плеч и были спрятаны под вязаной шапочкой, я знала это лицо. Видела его так много раз, что не спутала бы ни с каким другим.

Моя тетя Вив наклонилась и открыла пассажирскую дверь.

– Садись, Карли, – сказала она. – Пора убираться отсюда.

Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 2017 Карли

За окном мелькал ночной пейзаж. Все тело у меня болело; телефон нагрелся в руке. Вивиан Дилейни молча вела машину.

Конечно, она выглядела старше. Скулы ее чуть заострились, а лицо стало жестче, серьезней. Волосы отросли, от завивки 80-х годов не осталось и следа. Одета она была в практичную куртку на молнии, джинсы, ботинки и вязаную шапочку. Почти никакой косметики. Пахло от нее чем-то фруктовым, вроде вишневого геля для душа.

– Далеко я тебя не увезу, – сказала она наконец. – Но от «Вечерней зари» лучше держаться подальше, по крайней мере сейчас.

– Туда уже едет скорая, – прохрипела я. – Копы. Ник…

– Что конкретно случилось?

Я заставила себя посмотреть на нее. По-настоящему посмотреть.

– Ты жива.

Вив ничего не ответила.

– И была жива все тридцать пять лет.

Она свернула на парковку. Впереди показалась знакомая вывеска «Уотсона».

– Я не могла вернуться домой, – сказала Вив. – Пришлось пуститься в бега.