Мотель «Вечерняя заря»

Она припарковала машину и выключила зажигание. Мои эмоции сменялись так стремительно, что я даже не успевала как следует их ощутить. Шок. Страх за Ника. Волнение. И гнев. Так много гнева, внезапного и горячего.

– Моя мать умерла, оплакивая тебя.

Вив застыла, сжав челюсти, и я поняла, что о смерти сестры она слышит впервые.

Это все, что мне требовалось знать. Открыв дверь, я выбралась наружу.

– Ладно, погоди, – сказала она, догоняя меня уже у закусочной. – Я это заслужила. Ты имеешь право на меня злиться. Мне пришлось начать новую жизнь и полностью разорвать все прежние связи, в противном случае я бы пошла на попятную. Но нам с тобой все еще нужно обсудить то, что произошло сегодня вечером. И происходит сейчас.

Я по-прежнему сжимала в руке телефон. В закусочной оказалось, что он ловит сигнал, поэтому я сразу позвонила Нику. Долго слушала гудки, но никто так и не ответил.

Не дожидаясь, пока включится голосовая почта, я сбросила вызов и уселась в одну из свободных кабинок, чувствуя, как жалобно ноют ноги и больная спина. Вив села напротив, как будто ее кто-то приглашал, хотя это было вовсе не так. Отчасти мне хотелось дать ей пинка и выставить вон. Но другая часть меня понимала: она права. Нам действительно нужно многое обсудить. Я провела в Фелле уже несколько недель, жила ее прежней жизнью. Меньшее, на что я могла рассчитывать в этой ситуации – получить хоть какие-то ответы.

Я положила телефон на стол экраном вверх, чтобы он все время был на виду. Краем уха я слышала, как Вив заказала у официантки две порции супа, но едва ли обратила на это внимание. Ник, ну где же ты?

Но тут Вив сказала нечто такое, от чего я сразу очнулась:

– Давай начнем с Бетти. Что ее взбесило на этот раз?

– Ты видела Бетти.

– Да, я видела ее в восемьдесят втором году. Видела и слышала. – Вив взяла чашку кофе, которую поставила перед ней официантка. – В те дни она бесилась всякий раз, когда Саймон Хесс снимал в мотеле номер. Но я уже давно не выходила в ночную смену, так что понятия не имею, что там случилось сегодня.

– Он снова снял номер. – Я говорила об этом так, словно это случилось на самом деле – потому что именно так оно и было. – Пришел на ресепшен и попросил комнату. Я его видела. Слышала его голос как будто в голове. Положила на стол его ключ, а он сказал спасибо и ушел.

Костяшки пальцев, которыми Вив держала чашку, побелели, и она залпом выпила сразу половину своего кофе.

– И ты его оформила?

Я пожала плечами:

– Типа того.

– Ну что же, Бетти будет в ярости. А другие постояльцы в мотеле есть?

Я покачала головой, вспомнив, что, когда заглядывала в гостевой журнал, в нем не было ни одной записи.

– Разве что кто-нибудь не записался. Но сегодня вечером меня там почти не было.

– Тогда, возможно, больше никто не пострадает, – сказала Вив. – Что бы там ни случилось, кончится это плохо.

– Но туда приедут полицейские и медики, если уже не приехали. И мой друг остался где-то там.

Официантка поставила перед нами тарелки с супом, и я снова набрала Ника. Но он по-прежнему не отвечал.

– Ешь, – сказала Вив, когда я повесила трубку. – Тебе нужно поесть, поверь мне.

Я опустила ложку в суп, который оказался куриной лапшой, и сказала:

– Я только что видела Саймона Хесса. Хотя мне казалось, что он мертв.

Вив проглотила ложку супа.

– Хочешь, чтобы я сказала это вслух? Хорошо, будь по-твоему. Да, Саймон Хесс и вправду мертв – мертвее не бывает. Я убила его в ноябре восемьдесят второго года. Воткнула нож ему в грудь, а затем еще раз в шею. После этого я завернула его в ковер, положила в багажник его же собственной машины и отвезла в заброшенный сарай. – Она снова зачерпнула ложкой бульон. – Я сделала это, потому что Хесс был серийным маньяком, убившим по меньшей мере четырех женщин. Я сделала это потому, что той ночью он сам мне во всем признался, прежде чем я ударила его ножом во второй раз. Я сделала это, потому что в противном случае он гулял бы на свободе и продолжал убивать. И следующей в его списке, вероятно, была бы я.

Вив съела еще ложку супа.

– Ты так небрежно об этом говоришь.

– Потому что у меня было тридцать пять лет, чтобы со всем этим смириться. А ты сейчас только начинаешь это осознавать. – Она промокнула губы салфеткой. – Если хочешь заявить на меня в полицию, давай – я не буду тебе мешать. У меня было тридцать пять лет свободы, от которой я не получила никакого удовольствия и которой, по мнению многих, я вообще не заслуживаю. Карли, я не представляю для тебя угрозы.

Это был самый странный разговор в моей жизни. Что делать, я не знала, поэтому решила просто поесть немного супа.

– Ты сделала это не в одиночку, – отметила я. – Тебе помогали Марни и Альма.

– Нет, я сделала это сама.

Я покачала головой:

– Марни мне звонила. Рассказала про блокнот в автомате со сладостями. Именно там я его и нашла.

– А ты уверена, что это была Марни?