Мотя

– Страна у нас очень большая. Дороги плохие, зимы длинные. Сколько лошадей, людей задействовать надо было… А наши когда до Чукотки добрались, про тупилаков узнали, то как-то сразу решили их использовать. Сажаешь мощного шамана в губернском почтамте, а помельче рангом – в уездных. Почта накопилась – уездный шаман делает тупилака, грузит его почтой, и отправляет в губернию с заданием убить тамошнего почтового шамана. Губернский шаман, как более сильный, отправляет тупилака обратно, попутно тоже нагружая его почтой, а уездный прилюдно сознается в создании тупилака. То есть, все живы, и почта доставлена. Сплошная экономия, ни лошадей кормить, ни людям жалованье платить. Отсутствие дорог и климатические аномалии тупилаку пофиг – он же неживой. А после революции, в Гражданскую, их еще и для хранения ценностей использовали.

– Это как?

– Нууу, Мотя, – протянула молчавшая до того Нюра, – ты будто не в России живешь. Это даже я знаю:

Мой черный карлик целовал мне ножки,

Он был всегда так ловок и так мил!..

Мои браслетки, кольца, серьги, брошки

Он убирал и в сундучке хранил.

– Точно, – сказал Кока, – тупилаку вручался ящик с ценностями, и его отправляли куда-нибудь, так они и курсировали туда-сюда. Все их трогать боялись, жуткие существа все же. А потом их ЧОНовцы перестреляли – деньги для индустриализации нужны были.

– Но в черный день печали и тревоги

Мой карлик вдруг поднялся и подрос…

Вотще ему я целовала ноги -

И сам ушел, и сундучок унес!

– снова продекламировала Нюра.

– Ага, а потом снова про них вспомнили, сейчас опять на почте используют. Удобно же. Одно время их еще в плановых и сквозных караулах применяли, зэков перевозить, но после Усть-Усинского восстания перестали, – Кока добавил себе в чай варенья, – а почта в России – магическая организация.

– Бедненький, – пожалела Мотя тупилака, – ему же как раз в праздники достанется идти, Новый год скоро.

– Ничего, я ему киндер-сюрприз подарю, когда вернется, – сказала Нюра, – Татке в детсаду целую кучу шоколадных заготовок дали для уроков творчества, они всей группой эти яйца лепили, детям Африки отправлять. Сделаем ему яйцо, туда положим дужку куриную и… да хотя бы нори. Хочешь – игрушечного тупилака себе делай, утенка для ванны, хочешь – в «беру и помню» с другими тупилаками играй.

– Точно! – обрадовалась Мотя, – а я фольги красивой принесу, разноцветной.

На том и расстались.

6

Через пару недель, почти сразу после Нового года, Кока созвал к себе девочек на совет – по телефону было слышно, как он растерян.

– Call all girls, – сказала вместо приветствия Нюра.

– Ты собрал нас, чтобы сообщить пренеприятное известие? – сказала Мотя, раздеваясь, – к нам едет тупилак?

– Проходите, девочки, – сказал Кока, – тупилака не будет.

– Как?

– Почему?

– Знакомый мой запил, Новый год, десятидневная синяя яма. Позвонил вчера, извинялся, говорит, не помнит, отправил тупилака, или нет. И пергамента нету – то ли отправил, то ли потерял – тоже не помнит.

– Вот тебе раз…

– А еще ученый!

– Да он не такой и ученый, – сказал Кока, – так, студент-лингвист. Но текст с пергамента он перевел. Вернее, думает, что перевел – там не просто текст оказался, а тайнопись. Шифровка. Он по разным ученым бегал, консультировался, вот они и наконсультировались вместе, до розовых тупилаков.

– Ну, и что он перевел? – девочки поснимали шубки и расселись на кровати Коки. Щеки у обеих горели с мороза.

Кока закрыл дверь в комнату, расставил перед ними на табуретке заварочник, чашки, тарелку с воздушной казахстанской халвой и рассказал, что в тексте кто-то, возможно, сам Иван Грозный, обращаясь к своему сыну, говорит о том, что, изучая каббалистические книги, пришел к выводу, будто материк Евразия является телом первочеловека Адама Кадмона. И, если Евразия станет одним государством, то сможет оживить Адама Кадмона, запустить три его сердца, которые находятся тоже в Евразии. И тогда наступит мир и благоденствие, и агнец возляжет со львом.

– Тут он что-то путает, – сказала Нюра, аккуратно отрезая кусочек халвы, – чего бы ягненку со львом ложиться?

– Ну так-то да, – покивала Мотя, – может, он имел в виду, пастись будут вместе?

– Ага, – сказал Кока, – но это не важно. Важно, что пишущий полагает, будто возродить Кадмона может только Россия. Возможно, это и был Грозный, при нем и Сибирь присоединили, и Ливонскую войну он начал… Земли собирал. И дальше мы только и собирали, не отдавали почти ничего. А еще текст сообщает, что делать работу по воскрешению Кадмона лучше зимой – но это, наверное, еще от монголов осталось, дорог нормальных в России нет, а зимой можно по замерзшим рекам передвигаться. Вот тут, кстати, студент говорит, что нечетко понял смысл текста: там говорится о трудностях пути и зиме. Но говорится так иносказательно, что непонятно, то ли действительно о замерзших реках, то ли о том, что работу по воскрешению должен делать мертвый человек.

– Сыну, значит, писал, – сказала вдруг Нюра, – а когда он его убил?

– Кто кого убил? – спросила Мотя и тут же скривилась, – ммм… щеку прикусила…