Мотив Х

— О̕кей, — сказал Утес, нажимая кнопку воспроизведения, после чего преступник снова принялся колоть свою жертву. — Как вы, возможно, знаете, показания свидетелей о внешности преступника, мягко говоря, противоречивы. Одни описывают его нос как большой, другие — как маленький. Единственное описание, с которым все, кажется, согласны — «его внешность странная». Все свидетели подтвердили, что он действительно выглядел весьма странно. И только здесь я понял, что они имели в виду. — Он поставил запись на паузу и стал показывать кадр за кадром.

В первый и единственный раз преступник повернулся лицом к камерам на короткое мгновение, и внезапно стало ясно, что имеет в виду Утес.

И действительно, внешность этого человека была по-настоящему странной, но это было трудно описать в деталях. Он был темноволос, но не в этом было дело. А во всем остальном. Его нос сидел слегка косо и выглядел так, будто мужчина только что проиграл боксерский поединок. Правая щека свисала чуть ниже другой. Не говоря уже о глазах. Лицо явно было очень странным. Как будто оно плохо на нем сидело.

— Видите вот это? — Утес показал лазерной указкой на руки преступника, поднятые вверх, когда он занес над головой тесак. Между рукавом толстовки и перчаткой был виден небольшой участок кожи.

— Да, это его запястья, — сказала Тувессон.

— Совершенно верно. Не замечаете разницы в цвете кожи? Разве вы не видите, насколько она здесь светлее, чем на лице?

Тувессон кивнула.

— Ты хочешь сказать, что это не его лицо?

— Именно. Это просто маска, которую он натянул на голову. Ну как «просто». Я не думаю, что он просто пошел и купил ее в магазине «Все для маскарадов». Я считаю, она была сделана высококлассным мастером.

— Это значит, что все было спланировано заранее.

— Совершенно верно.

— Это говорит о том, что между жертвой и преступником должна быть какая-то связь, — сказал Муландер.

— Какая, например?

Муландер пожал плечами.

— Это может быть что угодно. Не вернул карточный долг. Или переспал с женой соседа, и это стало известно…

Переспал с женой соседа. Фабиан не мог поверить, что Муландер сказал именно это. Была ли это оговорка по Фрейду или он просто играл с ним? Был ли это его способ показать, что он все знал и всепросчитал так, что ему даже не нужно было беспокоиться?

— Но подождите, — вдруг сказала Лилья и оторвала взгляд от телефона. — Вам не кажется, что все это попахивает… как бы это сказать… шизофренией?

— Шизофренией? — Тувессон взяла термос с кофе и открыла крышку. — Что ты имеешь в виду? — В термосе было пусто.

— Я не знаю точно, но здесь что-то не так. По крайней мере, я не могу сложить все это воедино. Если ты планируешь кого-то убить, то зачем делать это прямо на глазах у кучи свидетелей и под камерами наблюдения в «Ика Макси»? Разве нет?

— Может быть, это был просто способ сбить нас с толку и сделать так, чтобы все выглядело спонтанно? — предположил Муландер.

— Но тогда, вероятно, есть сотни более простых способов. Например, сбить его машиной и просто уехать с места преступления. Или, если он предпочитает нож, не так уж трудно сымитировать ограбление. Или можно сделать еще проще — притвориться обкуренным сумасшедшим, который набрасывается на первого, кто случайно появился на его пути.

— Верно, — кивнула Тувессон. — Но как это ни странно, он решил совершить убийство именно в этом магазине. Так что, какова бы ни была истинная причина, мы должны понять ее.

— А вы не думали о том, что на самом деле все как раз наоборот? — сказал Фабиан и внезапно привлек всеобщее внимание. — Предположим, он хотел, чтобы его увидели. Что, если все дело в том, чтобы собрать как можно больше свидетелей?

— Зачем тогда тратить столько энергии на маскировку? — спросил Муландер. — Не говоря уже о камерах наблюдения. Тогда он должен был показаться им.

— Камеры, которые полиция потом может сидеть и просматривать, увеличивая изображение и анализируя, — это одно. Свидетели на месте преступления — совсем другое. Но я бы сказал, что вопрос поставлен неправильно. Вместо того, чтобы спрашивать, почему он был в маске, мы должны спросить себя, почему он надел маску темнокожего человека.

Всем как будто понадобилось время, чтобы осознать сказанное Фабианом. В комнате воцарилась тишина, пока Лилья не нарушила ее.

— Если я правильно тебя поняла, ты имеешь в виду, что основной мотив может быть расистским.

— Я знаю, что ты занимаешься этим давно, и даже если мы пока не собираемся гнать коней, нужно воспринимать все всерьез.

— Дело в том, что Ассар Сканос — педофил, а не расист, — сказал Утес. — Более того, он никогда не смог бы реализовать что-то настолько сложное.

— Кто сказал, что это должен быть он? Может быть, это не он убил Мунифа Ганема. Единственное, что мы знаем наверняка, это то, что в то утро он был в прачечной.

— Фабиан, что ты имеешь в виду? — спросила Тувессон. — Ты хочешь сказать, что существует связь между убийством Мунифа Ганема и Леннарта Андерссона?