Мотив Х

— Соня… — Он сделал последнюю попытку посмотреть ей в глаза, но она отвернулась. — Когда ты начала встречаться с тем продавцом живописи, я сразу понял, что у вас было нечто большее, чем просто интерес к искусству.

— И… — Она на секунду встретилась с ним взглядом, прежде чем снова отвернулась. — Ты опять об этом.

— Но я ничего не сказал. Вместо этого я позволил тебе не ночевать дома и возвращаться тогда, когда тебе это было удобно, выслушивая объяснения одно хуже другого.

— Прости, но какое это имеет отношение к Тео?

— И знаешь почему? А? Знаешь?

— Что ты имеешь в виду? — Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Потому что так было проще! Не потому, что мне было все равно. Наоборот. Тогда я просто не был в состоянии вступить в конфликт, хотя все происходящее казалось абсолютно неправильным, и мне было безумно трудно, прежде всего, потому, что ты действовала за моей спиной.

— Ладно, кажется, я все поняла.

— Хотя я все еще любил тебя и ничего так не хотел, как твоего возвращения, я изменил себе и позволил всему этому продолжаться. Не знаю, что он с тобой сделал, и ты, возможно, никогда не захочешь рассказать. Но что бы это ни было, именно я позволил всему этому произойти, и никогда не смогу простить себя за то, что смалодушничал, не пошел на открытый конфликт и был при этом уверен, что все делаю правильно. Никогда.

Соня по-прежнему молчала. Но где-то глубоко в ее взгляде можно было почувствовать извинение, и когда она протянула к нему руки, он осознал это. Все сомнения исчезли. Только сейчас до него дошло, как сильно он скучал по ее близости. Как же ему хотелось просто обнять ее. Запах ее волос. Дыхание на его груди. Может быть, это была просто игра воображения, но ему показалось, что она вернулась, и он чувствовал слабую надежду на то, что в какой-то момент все снова будет хорошо.

52

В ожидании, пока Тувессон закончит разговор по телефону и вернется к их встрече, Фабиан стал думать о Соне. Он не мог вспомнить, когда такое было в последний раз. Он проснулся сегодня утром в той же позе, в которой заснул, — лежа на спине, голова жены у его плеча, а его рука у нее на бедре. Вместо того, чтобы, как всегда, лежать на своей стороне кровати, повернувшись к ней спиной.

Больше ничего не было сказано. Все, что нужно было, они уже обговорили, встали с дивана, приготовились ко сну и отправились в спальню. Интимная, почти волшебная близость возникла, когда она прижалась к нему и позволила себя обнять.

Мысль о сексе присутствовала с самого начала, в каком-то смысле она была очевидна. Ее тело рядом с его, нарастающий жар и желание. Они оба были готовы, и достаточно было сущей малости, чтобы лед тронулся. И все же они были еще весьма далеки от этого.

Через несколько минут сон завладел ее телом, дыхание стало тяжелее. А он пролежал без сна еще час, пытаясь понять, что произошло. Было ли это началом чего-то нового, где они могли бы наконец разобраться со всем недосказанным и построить что-то общее. Или это была лишь временная пауза в холодной войне.

Только одно не вызывало сомнений. Если сам Теодор не придет к пониманию того, что это необходимо, и не согласится пойти в полицию, то он ничего не сможет с этим поделать. Не имело значения, сколько аргументов было на его стороне, и что даже он сам рисковал быть обвиненным в том, что он знал о причастности собственного сына. Так что пока они с Соней не пришли к общему знаменателю, оставалось только ждать.

Это немало тревожило его, и Фабиан мог только надеяться, что она сможет взять под контроль свои эмоции и станет, наконец, рассуждать разумно.

Однако одно беспокойство сменилось другим, как только Муландер зашел в конференц-зал и уселся на свое место наискосок от него. Вчера вечером, когда они разговаривали по телефону, он был абсолютно уверен в том, что коллега ничего не знал. Но с тех пор Гертруда могла успеть рассказать обо всем.

В ходе совещания он попытался проанализировать каждую мелочь в поведении коллеги, но в конце концов пришел к выводу, что у него не было других вариантов, кроме как встретиться с Гертрудой как можно скорее в попытке выяснить, рассказала ли она ему что-нибудь.

В остальном само совещание оказалось необычайно эффективным. Ни у кого из них не было ни времени, ни настроения насладиться первым за неделю перерывом на кофе и поболтать с коллегами ни о чем. Лилья почему-то в основном сидела в телефоне, а Муландер и Утес были на удивление немногословны и сосредоточенны, поэтому уже через двадцать пять минут они обсуждали последний пункт в повестке дня, ожидая, когда Утес подключит свой компьютер и покажет некоторые записи с камер наблюдения из «Ика Макси».