Мотив вина в литературе

В период андроповской борьбы с пьянством, когда не только запретили продажу спиртных напитков до 14.00, не только по пивным шалманам разъезжали менты, отлавливая выпивающих во время рабочего дня мужиков, не только вырубили виноградники в Крыму и на Северном Кавказе, и т. д.… Итак, случилось как-то зайти нам с женой в винный магазин, куда только что завезли, а народонаселение еще не осознало, и потому очереди не было. А прилавки, чтобы спасти товар и продавцов от страждущих и жаждущих, были загорожены в то время железными решетками, и витрины находились на значительном отдалении от вожделеющих их взоров. Итак, попав в этот благословенный момент в магазин, мы увидели чудо: помимо водки на прилавке стояли две бутылки вина с разными этикетками. Такого не бывает! «Скажите, какое у вас вино?» — спросили мы продавщицу. — «Какое вино? Вино!» — как и положено продавщице, нелюбезно отвечала она. — «Ах, мы понимаем, но как оно называется?» — «Да чего называется: вино, оно и есть вино!» — нравоучала нас тетка, исходя из совершенно верной презумпции, которую мы, глупые люди, не понимали.

Вино, оно и есть вино. Это еда бывает разная. Нельзя сказать: я еду ем. Это работа бывает разная. Неправильно, и в силу этой неправильности часто нарочито употребляется: я работу работаю. (Представьте, как смешно было бы отдых отдыхать!) Но вино всегда одно. И поэтому совершенно корректно со всех сторон (грамматических, лексических сочетаемостей, логических и проч.) сказать: я пью вино. Венечкины извращения только на этом нормальном фоне и могут «работать»: его разнообразнейшая номенклатура должна быть воспринята нами как изыск и перебор. Потому что любой здравомыслящий советский работяга не будет думать ни о «Слезе комсомолки», ни о «Соловьином саде»: портвейн он и есть портвейн. И очень хорошо все, даже не знающие не только португальского, но и никакого другого языка, очень хорошо все понимали, что в самом названии портвейна скрыто вино.

Вино, оно и есть вино. И хотя мы понимаем, что это вовсе не так, что в жизни у людей бывают разные пристрастия и предпочтения, теоретически все признают, что вино, оно и есть вино. Это и создает предпосылки для порождения вином такого большого числа метафор.

Второе любимое литературой употребление вина — это его характерологические свойства. Вино может характеризовать национальность, социальную принадлежность (в самом широком смысле слова). «Как дикий скиф хочу я пить» (III, 390) — это утверждение означает, что пушкинский герой хочет пить не разведенное вино, тогда как в обычае у греков было как раз питье разведенного водою вина. Другой пример — рассказ героя одного романа Булгарина: «Я провел целый день с англичанином. Он старался утопить в вине свой сплин, а я хотел залить мое горе».[39] Булгарин, ясно, следует за Пушкиным:

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину

,Короче: русская хандра
Им овладела понемногу… (VI, 21).

Но использует он для этого не вполне корректно собственно русские (национальные) фразеологизмы: утопить в вине (что-л.), залить вином (что-л.). Ср., в частности, у знатока этого дела Ап. Григорьева: «Загуляй да запей, Топи тоску в море!».[40] Или еще пример, на этот раз из «Евгения Онегина». Пристрастие пушкинских персонажей к тому или иному вину, как правило, оказывается не случайным и служит дополнительной характеристикой. Так поместные дворяне рассуждают об Онегине: «Он фармазон; он пьет одно Стаканом красное вино» (VI, 33). На самом же деле Онегин красное вино не пьет, а только белое. Более того, в отличие от столичного знатока французских вин Онегина скромные провинциалы Ларины живут экономно и предпочитают дорогому моэту более дешевое донское игристое. Поместные дворяне пьют, разумеется, не меньше Онегина. Широкой популярностью в поместной среде пользовались поддельные вина, которые имитировали вкусовые качества импортных дорогостоящих вин, но, произведенные в своем натуральном хозяйстве или даже закупленные на ярмарках, они обходились прижимистым помещикам значительно дешевле. Поддельные вина изготовлялись в домашних условиях не только для себя, но и на продажу.

Наконец, следует предположить еще один источник высокой продуктивности вина, его больших смыслопорождающих способностей. Речь идет о противопоставлении вина воде. Напомню известный парафольклорный текст: «Вода, я пил ее однажды: Она не утоляет жажды». Возможно, именно это или нечто подобное имел в виду Пушкин, когда писал в Путешествии Онегина, что в Одессе

…есть недостаток важный:
Чего б вы думали? — воды
<. . . >
Что ж? это небольшое горе,
Особенно, когда вино
Без пошлины привезено (VI, 203).