Мотивация небес

Следующим этапом исследования были мои собственные ощущения. Для этого понадобилось пережить несколько серьезных конфликтных ситуаций, но игра стоила свеч. Я решила активировать амулет до ссоры, в самом разгаре обвинительной тирады, и в конце — когда дело уже подходило к финальному подзатыльнику.

В тетрадь попала запись:

«…Каждый раз после применения прибора тетя практически моментально переключалась на другую жертву. Из этого я делаю вывод, что амулет действует вне зависимости от фазы скандала. Более того. После применения амулета она выдвигала претензии к реальному виновнику в полном объеме независимо от того, на какой фазе скандала я его применила.

Этот метод помог мне разобраться и в собственных ощущениях. Теперь я явно могу утверждать, что прибор действует не только на нападающего, но и на меня. Через несколько секунд после активации я ощущаю непривычную легкость, и мне уже абсолютно не страшен тот, кто на меня нападает. Я бы даже больше добавила — он мне безразличен».

«…Для чистоты эксперимента я фиксировала действие амулета и в скандалах с остальными родственниками. Прибор действовал безотказно со всеми, но я подметила одну особенность. Каждый из них после активации прибора в большинстве случаев выбирал для себя одну и ту же жертву. Дядя Феликс ругал тетю. Тетя высказывала все Сесиль. Та отрывалась на Летиции, а она шла сгонять злость на мне.

Когда же я применяла амулет при нападках Летиции на меня, она закатывала скандал всем остальным сразу и убегала из дома до позднего вечера. Этот процесс, слава богу, не шел по кругу, в этой цепочке обычно все заканчивалось одной или двумя стычками».

Значит, прибор лишь защищал меня в случаях моей невиновности, но при этом оставлял выбор очередной жертвы для нападавшего.

Мне и раньше было интересно понять схему действия амулета. А теперь мне было вдвойне приятно это делать, потому что этот прибор сделал именно мой папа.

18. Чудеса только начинаются

Я не смогла заснуть без Алана и ждала, когда же он наконец вернется. У меня осталось еще много важных вопросов, и это не давало мне покоя. Поэтому, как только он появился на чердаке при помощи уже знакомой «воронки», я сразу набросилась на него без всяких предисловий.

— Алан, помнишь, когда ты рассказывал о природе любви, ты говорил, что мгновенно смог влюбиться в меня? Мне не дает покоя мысль, ты так же быстро сможешь и разлюбить?

— Я не буду этого делать.

— Но сможешь? — зачем-то настаивала я.

— Да, смогу, но это не мой путь. Я четко вижу, что, кроме тебя, никого не полюблю. Именно поэтому я очень долго тебя искал. И поэтому я сейчас здесь.

— Меня смущает другое. Если я полюблю тебя, то, скорее всего, не смогу больше разлюбить.

— Ты боишься, что я смогу тебя разлюбить и буду тобой манипулировать?

— Как ты догадался? — покраснела я. Я даже себе в этом не признавалась.

— Это несложно, зная законы, по которым устроен мир людей. Ладно, вернемся к моим способностям. У меня есть сразу два ограничения: первое заключается в том, что я в принципе не манипулирую людьми для своей выгоды. Этот принцип лежит в основе всей моей силы.

— То есть если ты это сделаешь, то потеряешь свои навыки?

— Навыки я не потеряю, но я окажусь на стороне своих врагов. Мне придется отказаться от всего, во что я верю. В общем, это равносильно мгновенной смерти.

Алан немного помолчал, вспоминая что-то, и потом улыбнулся и посмотрел на меня с таким видом, как будто уже все объяснил.

— А ты в итоге станешь воином, таким же, как и я. Научишься управлять эмоциями на глубочайшем уровне и, если захочешь, сможешь меня разлюбить.

Я все еще недоверчиво смотрела на него.

— Я разлюблю тебя только в одном случае — если ты предашь меня, сама сознательно перейдешь на сторону моих врагов и будешь пытаться использовать меня с помощью моей связи с тобой. Сейчас тебе этого не понять. Ты должна познакомиться с системой профессора.

Мы немного помолчали, каждый о своем.

— Второе ограничение, — продолжил он, — это кольца на наших пальцах. Это незримые кольца судьбы. Они, так же, как и наша любовь, связывают нас в единый организм, но от них еще сложнее отказаться.

— А как это работает? — Я представила, как два горшка соединены друг с другом трубкой.

Алан, прочитав мое затруднение, нарисовал два сосуда куском строительного мела на старом ковре, отгораживавшем мою каморку от кучи строительного мусора.

Потом он подписал их. На одном написал «С», а на втором «А».

— Для начала тебе просто нужно быть готовой к тому, что ты станешь меня лучше ощущать. Возможно, тебе станут сниться сны о моей жизни. Не пугайся. Это нормальный процесс, особенно после обручения на небесах. Теперь, милая, мы с тобой одно целое.

— Как это? — вырвалось у меня.

— Небесные обручальные связи — неразрывны. Только окончательно слившись в единый организм, мы с тобой сможем найти Святой Грааль. Теперь «Алан» и «София» все же остаются, но на первый план будет постепенно выходить «Мы». — Он нарисовал большое «Мы» посередине всего рисунка.