Моторы заглушили на Эльбе

— По всему видно: до следующей ночи подмоги не будет, — подвел итог Гончаров. — Нам троим держать ответ перед командиром полка за выполнение задачи. Выдвинемся вперед, займем круговую оборону и будем удерживать плацдарм до подхода наших. Положение тяжелое, но надо выстоять. Вы, товарищ гвардии лейтенант, со своим взводом займете оборону правее моего. Двумя солдатами прикройте правый фланг, а двух расположите на обрыве в тылу: пусть наблюдают за рекой и нашим восточным берегом. Стрелковые ячейки отрыть в рост. К рассвету все должно быть тщательно замаскировано, и — чтобы никаких признаков нашего присутствия. Лодки вытащить на берег и замаскировать под обрывом.

Офицеры отправились к бойцам разъяснять задачу, а сержант Иртюга пошел в стрелковый взвод — поговорить с коммунистами сержантом Т. А. Базаровым и рядовым А. Баранчиковым. Павел знал, что Базарову только накануне форсирования вручили кандидатскую карточку, и коммунистом он вступит в бой в первый раз. С Базаровым, как с комсоргом, надо посоветоваться, какую работу провести с комсомольцами.

Гончаров взял с собой ручной пулемет. Вместе с сержантом Шумигаем они отрыли и оборудовали ячейку для стрельбы.

По вспышкам ракет, которые гитлеровцы пускали в разных местах, по трассам пулеметных очередей Гончаров приблизительно определил линию переднего края обороны противника.

В ту самую ночь, когда фашисты сорвали форсирование реки 1-м стрелковым батальоном 221-го гвардейского стрелкового полка, командир корпуса приказал 77-й гвардейской стрелковой дивизии передвинуть боевые порядки севернее и быть в готовности к форсированию Вислы, а свою прежнюю полосу обороны передать другому соединению.

Выполняя приказ комдива, командир 221-го полка гвардии полковник М. В. Пащенко увел свой полк севернее. Форсировав реку совместно с 1-й батареей самоходчиков, полк завязал бои западнее деревни Гурна, на левом фланге пулавского плацдарма. Поскольку сведений и сигналов от группы Гончарова не поступало, полковник счел, что вся она погибла под огнем вражеской артиллерии.

Светало. Снайпер гвардии рядовой Николай Теребун быстро закончил оборудование своей позиции. Теперь можно было бы и вздремнуть — его очередь наблюдать за противником еще не наступила, да профессиональная привычка ловить в прицел врага не давала покоя. Сплошной линии окопов у фашистов он не заметил, но очаги обороны оборудованы были, на первый взгляд, добротно. Ручной пулемет стоит на площадке, не замаскирован даже. «Из него палили ночью», — определил Теребун. А вот и фашист, голый по пояс, с котелком в руке. Теребун поймал его в прицел и… спохватился. Ведь чуть было не забыл, где он и что делать приказано.

Гитлеровец поставил котелок на бруствер окопа, обернулся, что-то крикнул. К нему подошел другой, в форме солдата, и начал поливать из котелка спину приятеля. Умывшись, тот вытерся полотенцем и принялся хлопать себя по бокам, животу, плечам. «Массаж делает, гад! — мысленно выругался Теребун. — Показал бы я тебе массаж, да не велено».

Переместив прицел вправо, Теребун увидел двух гитлеровских солдат. Вот они вскочили на бруствер и пошли к реке. В руках несли что-то вроде бачка. «За водой отправились», — решил Теребун, и сердце его забилось тревожно: там, на фланге, окопались Баранчиков и Сердюк. Не напоролись бы на них фашисты… Но те беспечно скрылись за обрывом. Теребун посмотрел на своего «знакомого». Похоже, он был занят починкой мундира. Но, приглядевшись внимательнее, Николай рассмеялся: «Вшей гоняет ариец. Будешь массаж делать от такой житухи!»

Солнце поднялось уже высоко, стало пригревать, Теребун не заметил, как задремал. Спал, однако, недолго. Потом снова прильнул к прицелу: фашист возился у пулемета, направив ствол в сторону Николая.

Уже прд вечер Гончаров с тревогой заметил, как два гитлеровца с котелками в руках, выскочив из окопа, направились прямо к нему. «Если обнаружат — будет бой. Другого выхода нет», — решил он. Другие воины группы тоже заметили немцев и пристально следили за каждым их шагом.

— Прут на нас, — заметил Шумигай.

— Сидите спокойно, — тотчас отозвался Гончаров. — Если что, первым действую я. — Приготовив гранату, он встал у пулемета.

Фашисты, оживленно болтая и жестикулируя, шли на окоп Гончарова. Вот они остановились, дали друг другу прикурить, постояли, затягиваясь, и пошли дальше. В нескольких шагах от окопа остановились, застыв в оцепенении: на них в упор смотрел ствол ручного пулемета, а из окопа — двое русских.

Растерянность длилась несколько секунд.

— Рус?! — не то спрашивая, не то утверждая, проговорил один из солдат.

— Цурюк! Шнель! — завопил другой, и немцы что было духу бросились наутек.

Гончаров метнул вслед им гранату. Раздался взрыв, гитлеровцы повалились замертво.