Моцарт. К социологии одного гения

Двенадцатый том Собрания сочинений Норберта Элиаса основан на первом издании 1991 года. Это издание было составлено Михаэлем Шрётером из различных машинописей Элиаса о Моцарте и о типе художника-буржуа в придворном обществе (см. «Послесловие публикатора к изданию 1991 года» в этом томе). В настоящей публикации сохранены вмешательства Шрётера в языковой стиль автора, которые, как показывает сравнение с оригинальными машинописями, заметно изменили языковой облик текстов (ср.: Schröter M. Erfahrungen mit Norbert Elias. Frankfurt am Main, 1997. S. 322f.). Библиографическая информация была приведена в соответствие со стандартами издания собраний сочинений, цитаты проверены и, при необходимости, изменены без комментариев. Кроме того, добавлены указатель и библиография. Я хотел бы поблагодарить Яна-Петера Кунце за сотрудничество.

Райнхард Бломерт

Послесловие переводчика

Текст этой книги подготовлен к печати Михаэлем Шрётером на основе черновиков Норберта Элиаса, причем у нас есть (см. «Послесловие публикатора к изданию 1991 года» и «Послесловие редактора серии») лишь самая общая информация о том, что «вмешательства Шрётера в языковой стиль автора […] как показывает сравнение с оригинальными машинописями, заметно изменили языковой облик текстов», однако в опубликованном тексте книги эти вмешательства никак не обозначены. Поэтому на основе печатной версии мы не можем судить о том, в каких случаях перед нами авторский выбор слов и формулировок (и был ли это черновой, предварительный выбор или окончательный, осознанный и целенаправленный), а в каких — плод работы публикатора. Для выяснения этого потребовалось бы специальное текстологическое исследование с привлечением архивных материалов, которое не входило в проект при подготовке русского перевода книги.

Ввиду такой неопределенной ситуации с оригиналом перед переводчиком не могла в обычном виде стоять задача воспроизвести как можно точнее особенности авторского языка. Исходя из этого, было принято решение сосредоточиться на передаче мысли автора, не делая попыток всякий раз точно передать ее языковое оформление. В частности, я сознательно отступал от немецкого текста в двух регулярно встречающихся случаях. Во-первых, в оригинале о главном герое обычно говорится либо «он», либо «Моцарт», хотя персонажей с такой фамилией в рассказе несколько. Чтобы избежать частых повторов и легче отличать композитора от его отца, дяди, сестры, матери и т. д., в русском тексте главный герой часто именуется также «Вольфганг» и «Моцарт-сын».

Во-вторых, в этой книге мы постоянно сталкиваемся с явлением, которое можно, не претендуя на научность термина, назвать «лексическим скачком в сторону»: для обозначения некоторых ключевых понятий последовательно используются не наиболее употребительные слова, а их синонимы. Например, вместо глагола fühlen (чувствовать) и однокоренных ему существительных Fühlen (чувствование), Gefühl (чувство, эмоция, ощущение) в немецком тексте почти везде употреблены их менее частотные и неполные синонимы — глагол empfinden и существительные Empfindung, которые чаще встречаются в значениях «воспринимать, ощущать», «восприятие, ощущение». Мы не знаем, стоит ли за этим какой-то концептуальный замысел Элиаса или его публикатора. Поэтому в переводе использованы те русские слова, которые в этих смысловых контекстах наиболее обычны («чувствовать», «чувствование», «чувства») и не могут быть заменены более редкими без искажения смысла. Что же касается существительного Zuneigung, которое обычно встречается в значении «благосклонность, благорасположение», а в этой книге последовательно употреблено там, где скорее можно было бы ожидать слов Liebe («любовь» — как любовь между супругами, так и любовь публики) или Gunst («благосклонность, фавор»), то для его перевода использовано адекватное по смыслу, но тоже не самое частотное русское слово «приязнь». Для описания статуса Моцарта при дворе зальцбургского князя-епископа (который, заметим попутно, на самом деле был графом и архиепископом; «князь-епископ» — это общий термин для человека, совмещающего духовную и светскую власть над некой территорией) в немецком тексте вместо слова Diener («слуга») используются слова Bediensteter и Angestellter. В лексиконе литературного немецкого языка той эпохи, когда жил и творил Норберт Элиас, они означают «служащий» — то есть человек, занятый конторской работой или другим нефизическим наемным трудом, — и только с пометкой «устар.» и «южнонем.» эти слова встречаются в словарях в значении «слуга». Дабы не создавать ложных ассоциаций с положением, близким к чиновничьему, в переводе используется именно слово «слуга», а не «служащий».