По своему содержанию тома, которые были напечатаны таким образом, возникли в результате своеобразного сотрудничества, о котором я, возможно, когда-нибудь расскажу более подробно. Постепенно выработалась такая технология: я, как публикатор, имел своей задачей сформировать из черновых рукописей, фрагментов, даже отдельных идей автора законченный текст или готовую книгу. Такая совместная деятельность требовала от меня высокой степени понимания, рассудительности, творческих способностей и эмпатии, а также, разумеется, отказа от каких бы то ни было содержательных добавлений или купюр, а там, где это казалось необходимым или желательным, — готовности согласовывать свои решения напрямую с автором. Со стороны Элиаса эта работа подразумевала прежде всего небывалое доверие, которое росло по мере того, как он, тщательно знакомясь с несколькими пробными фрагментами, убеждался в том, что я способен выполнять такую работу в соответствии с его желаниями. Происходящее можно было бы описать так: Элиас делегировал мне часть своей сверхстрогой совести и своего несколько беззаботного тестирования реальности. Я сам (не без борьбы) добровольно позволил использовать себя таким интимным образом, потому что поставил перед собой цель вернуть великого еврейского автора из изгнания на его прежнюю языковую родину. В результате получились книги, которые полностью были книгами Элиаса и в то же время были «нашими», как неоднократно выражался автор. Все это не имело никакого отношения к филологии и обычной публикаторской этике, но зато имело отношение к реальному процессу производства книг во взаимопереплетении живых людей. Норберт Элиас — и это останется одним из самых замечательных впечатлений в моем жизненном опыте — совершенно сознательно включился в этот процесс, потому что он фундаментально соответствовал его представлению о человеке.
Когда я работал над «Моцартом», я вновь все сделал так же, словно после смерти автора ничего не изменилось. Теперь я думаю, что это была попытка отрицать смерть любимого старика. Однако в ретроспективе становится ясно, что моя прежняя публикаторская технология была связана с личными отношениями и ее невозможно просто перенести на публикацию текстов из творческого наследия покойного автора. Для этой новой задачи необходимо найти другую институциональную и, возможно, методологическую основу. Предлагаемая вниманию читателя работа «О социологии одного гения», в которой так трогательно говорится об отношениях отца и сына и о конфликтном переплетении потребностей их обоих в смысле, является моей эпитафией почитаемому учителю и другу.
Библиография
Ludwig van Beethovens sämtliche Briefe / Hg. von E. Kastner. Tutzing, 1975 (стереотипное переиздание нового издания Leipzig, 1923).
Mozart. Die Dokumente seines Lebens / Hg. von der Internationalen Stiftung Mozarteum Salzburg, gesammelt und erläutert von O. E. Deutsch. Kassel; Basel; London; New York, 1961.
Mozart, Briefe und Aufzeichnungen. Gesamtausgabe / Hg. von der Intenationalen Stiftung Mozarteum Salzburg, gesammelt und erläutert von W. A. Bauer und O. E. Deutsch [und J. H. Eibl]. 7 Bde. Kassel; Basel; London; New York, 1962–1975. [Сокращ. рус. изд: Вольфганг Амадей Моцарт. Полное собрание писем. М., 2006.]
Послесловие редактора серии