Мотылек

Он подошел к двери и, посмотрев вниз, увидел, что там у лестницы стоит Магги. Одной рукой она придерживала дверь со двора, в другой у нее был фонарь. Она громко позвала:

— Сойдите, пожалуйста! Здесь мистер Стенли, вы ему нужны.

— Хорошо. Буду через минуту.

Он подождал одну-две минуты, потом спустился по лестнице, на ходу натягивая пальто, и только во дворе решился спросить, в чем дело.

— А куда мы идем?

— Отец пошел погулять, — ответил ему Стенли, — предположительно, уже довольно давно, и не вернулся. Я хочу, чтобы вы помогли поискать его.

Роберт не сказал «Слушаюсь, мистер Стенли», а, бормоча себе под нос: «Но еще только десятый час, неужели хозяин не знает своих владений?» — пошел к кухне, где у раскрытой двери стоял Дейв Уотерз.

— Человек, делайте, что вам сказано! — донесся окрик Стенли.

Роберт обернулся и посмотрел на молодого парня, от которого не слышал вежливого слова с тех пор, как пришел сюда на работу, и подумал: «Боже мой! Хотел бы я встретить тебя в темном переулке, юный сэр. Я бы тебе показал. Я бы поучил тебя вежливости, ты бы у меня узнал, что вежливость ничего не стоит». Нельзя сказать, что он не привык, чтобы на него орали, отдавая приказания. На него орали с того момента, как он поступил учеником на верфи, но тогда на него орали по-другому, не старались показать, что он дерьмо или ничтожество и создан для услужения.

Стенли тоже думал об этом: этот мужик распоясался, нужно бы укоротить ему язык. И все же он правильно заметил: отец не может не знать своих владений. Допустим. Но только на трезвую голову. Агнес сказала, что отец вышел около семи и был в дымину пьян. Зная его и его привычки, можно заключить, что он ни за что не вышел бы за ограду пешком, он взял бы двуколку или поехал верхом. Он сейчас валяется где-нибудь на выгуле или в лесу, а может быть, у озера. Тридцать акров — не такие уж большие владения, но в темноте и метр покажется километром.

— Уотерз, осмотри выгул! — крикнул он. — А ты, Брэдли, иди к северной сторожке. Хаббард, пойдешь со мной. — Повернувшись, он задержался на секунду и добавил: — Свистните, если… Ну… если найдете отца.

Уходя со двора, Роберт слышал, как Агнес спросила брата:

— Мне пойти с тобой?

Как же она хорошо усвоила роль!

— Нет, не надо, — донесся громкий голос брата. — Но я бы еще раз посмотрел в доме, так, на всякий случай. Кто его знает.

Да, подумал Роберт, ты и не знаешь, его призрак, может, уже разгуливает по дому. Сегодня ночью и завтра утром здесь будет весело. Что бывает в таких случаях? Коронерское расследование? Полицейский суд? Или просто доктор установит смерть по естественным причинам и опустит слова «по причине падения вследствие алкогольной интоксикации»?

Тело принесли через полчаса.

Доктор Миллер приехал около полуночи, и Роберт узнал ответы на все возникавшие у него вопросы. Да, нужно пригласить полицию, да, будет коронерское расследование. Об этом стало известно на кухне от Пегги. Она еще прибавила:

— Теперь нужно положить его на стол, а я не могу до него дотронуться… — Повернувшись к Руфи, она попросила: — Тебе придется помочь мне.

— Только не я, мама. Я не смогу, меня вырвет.

И Роберт вновь подивился жизнерадостной силе и постоянной готовности юной Магги прийти на помощь. Она, что было для нее необычно, негромко и без намека на улыбку, сказала:

— Не беспокойтесь. Я сделаю это одна, и не нужно мне помогать. Он же на кровати. Мне уже приходилось там делать это, и не один раз. — Она кивнула направо, словно Ирландия находилась за стеной, где-то во дворе.

Магги прекрасная девушка, таких одна на тысячу. Какая же несправедливость, что Господь дал ей такое лицо. Но, познакомившись с ней поближе, забываешь о том, на кого она похожа… Сколько мужчин женятся и не на таких.

Когда она вышла из кухни, Роберт сказал:

— Ладно, кто как хочет, а я отправляюсь спать. Насколько я понимаю, завтра с самого утра будет трудный день, придется бегать туда-сюда. Спокойной ночи. — Он кивнул сначала Пегги, потом Руфи и последнему — Дейву.

— Спокойной ночи. Спокойной ночи, Брэдли, — ответили обе женщины, и в их голосах прозвучали теплые нотки и даже почтительность.

Уотерз ничего не сказал. Когда Роберт направился к двери, он вышел вместе с ним, прошел за ним через людскую и во двор. Там, где на торчавшем из стены кронштейне висел еще не потушенный фонарь и было светло, он остановился и также, не говоря ни слова, уставился на Роберта. Тот положил ему на плечо руку и сказал:

— Послушайте, все обойдется, худшее уже позади. Не забивайте себе голову, что будет утром или вообще завтра. — Он посмотрел на небо. — То, что вы сказали доктору, повторите снова. Последний раз вы видели хозяина в столовой, после того как он поел. И еще, да, он много пил. Все. А теперь спокойной ночи и ступайте поспите. — Он уже двинулся к конюшне, но еще раз обернулся на старика и произнес: — Я так мыслю, что с этого времени всем здесь полегче будет жить.