Мотылек

   — Нравится? — шепнул граф мне на ухо, но я была не в состоянии ответить.

   Его губы терзали тонкую кожу, а член орудовал внутри, проникая на всю глубину. Джаральд пил мои стоны, вдавливая сильнее в колючий стог соломы, и в этих резких движениях проскальзывала особенная только ему свойственная утончённая нежность и чувственность, способность не доводить до самой крайней болезненной черты, за которой наслаждение сменяется агонией. Не знаю, как у него так получалось: не больно, но почти на грани, сладко, но унизительно, чересчур сильно, но в таком чувственном ритме, что невозможно было совладать с собой.

   Последние быстрые толчки, и я снова взлетела в бескрайнюю высь, раскрывая руки-крылья над губительной бездной. Он с громким рычанием обхватил меня за бедра, насаживая на свой орган, пока не излился горячим семенем внутрь, в этот раз не предприняв даже попытки отстраниться. Он ощутил мою ответную дрожь, привлёк ближе и прошептал на ухо:

   — Ты только моя шлюха, Рози, запомни.

   Выпустил, позволяя упасть на живот, отстранился и неторопливо поднялся. Пока я старалась совладать с дыханием, он невозмутимо оправил одежду и поднял шпагу. Я медленно возвращалась в реальность убогого сарая с лежащим на полу бессознательным баронетом, а граф уже подошёл к Алексу и толкнул его носком сапога. Едва успела подтянуть лиф и оправить юбку, как Джаральд достал из внутреннего кармана небольшую бутылочку, приложил к губам, а потом склонился к баронету и прыснул тому в лицо. Я почувствовала крепкий запах алкоголя, а Александр пошевелился.

   — Вставайте, благородный рыцарь, пора постоять за честь дамы, — издевательски промолвил Джаральд.

   Алекс снова зашевелился, приподнялся, повёл головой в стороны, увидел меня. Я опустила взгляд, не в силах вынести отразившегося в его глазах изумлённого неверия. Как же стыдно, Господи!

   — Лина, — тихий голос прозвучал звоном надтреснутого хрусталя.

   Я слышала, как он встал на ноги, издевательское хмыканье Джаральда и полное ярости обвинение Алекса:

   — Ты, подонок!

   Хотелось закрыть руками лицо и уши, но до слуха донёсся иной звук — звук вынимаемых из ножен шпаг.

   — Дуэль, баронет?

   — Я заколю тебя на месте, ублюдок!

   Я вскинула голову и застала двух противников уже напротив друг друга. Джаральд и Алекс сбросили плащи и тёплые сюртуки, оставшись в белых рубашках. Они заняли боевую стойку, подняли вверх левые руки и застыли, как фигуры на старой картинке. Хотелось попросить их: «Пожалуйста, остановитесь», но убеждать разъярённых мужчин было бесполезно.

   Лицо Александра разгорелось от ярости ярким румянцем, граф издевательски ухмылялся и поигрывал кончиком шпаги, но в глазах промелькнуло опасное выражение. Шпаги скрестились, а я вздрогнула от пронзительного звона холодной стали, способной одним точным ударом забрать чужую жизнь.

   Они встали в пару в смертельном завораживающем танце. Клинки сверкали, скрещивались, разлетались в стороны. Противники наступали и отпрыгивали назад. Скользящие лезвия описывали дугу, круг, восьмёрку, кололи воздух, прошивали насквозь напитавшееся моим страхом безмолвие старого сарая.

   Выпад, шаг назад и снова вперёд, мягкий переход, и шпаги опять скрещиваются, а я напряжённо слежу за блестящими остриями. Одно из них, прочертив изломанную линию, касается чужого предплечья, и вот уже белая рубашка пропитывается кровью, а граф отпрыгивает, уклоняясь от ответного удара Алекса. Баронет перекидывает шпагу в другую руку, не обращая внимания на рану, и бой продолжается.

   Моё дыхание становится все чаще и тяжелей, я вижу, как в этом танце постепенно сдаёт позиции более молодой и несдержанный противник. Он нападал столь яростно, что уже начинает выдыхаться, ему все сложнее уследить за манёврами соперника, который только вошёл в азарт, предчувствуя, что добыча все ближе и ближе к его когтистым лапам. Пантера, действительно пантера, тёмная, гибкая, опасная. Я подобралась, выпрямилась, как натянутая струна, со страхом следя за баронетом. Вот он оступился, и лишь в последний миг успел уклониться от звонкого острия и отразить следующий удар.

   — Может пора отступить, пока даю шанс?

   Граф играючи коснулся клинка Александра.

   — Ублюдок! — баронет со злостью выплюнул эти слова, но в ответ прозвучал лишь смех.

   — Герой здесь ты, а мне досталась роль злодея.

   — Оставь Розалинду в покое, не смей больше прикасаться к ней!

   Смех графа оборвался, лицо исказила ярость.

   — Она принадлежит мне, — процедил он сквозь зубы, а глаза разгорались огнём.

   — Ты её не получишь! — Алекс сделал выпад, и граф едва успел уйти. Баронет почувствовал себя более уверенно, он нащупал слабую точку и теперь стал испытывать выдержку Джаральда, пытаясь довести того до исступления, заставить забыться.

   — Я заберу Розалинду, мы поженимся и ты никогда её не увидишь!

   Граф парировал очередной удар, перешёл в наступление, нападая ожесточённо, быстро, почти молниеносно меняя направления ударов:

   — Мальчишка! Ты уверен, что готов сдохнуть прямо сейчас?