Мотылек и Ветер

Зубы клацнули у самой ноги. Реакция тела спасла быстрее, чем мысль, — и я оказалась на вершине поленницы. Дворовая собака на цепи кидалась вперед, на меня, охраняя дом и свою территорию. Этого я не ожидала.

— Хозяин!

Должна была сказать нужную фразу, но не увидела ни одного человека. Что за вызов? Что стряслось?

— Кто-нибудь!

Откуда выбросило? Почему не сразу на порог дома, а к крыльцу? Распахнутая настежь дверца сарая дала ответ, — оттуда. Теперь я в ловушке, потому что со всех сторон стены построек и высокий забор, а внизу клыки. И почему никто не откликается? Неужели я опоздала, грань оказалась слишком страшной и человек перешагнул ее?

— Соседи!

Но частный сектор был тих. Адрес совсем окраинный, здесь на самом деле жило очень мало народу, — больше территория для самых неблагополучных, кому больше негде было жить, кроме как в развалюхах под снос. Этот домик выглядел крепче развалюхи, — чуть ухоженней, чуть чище и не так захламлен старьем двор. Таже поленница высокая, сложена плотно и накрыта от дождя.

— Тише, Бобик! — Из двери сарайчика вышел мужчина. — Тузик? Шарик?

Агрессия моментально исчезла. Пес развернулся к нему, замер на миг, а потом рванулся вперед. Но как к хозяину, словно всю жизнь его и ждал. И заскулил жалобно, с привыванием. А на хозяина тот никак не походил — слишком холеный, дорого одетый. На возраст — ближе к сорока, сорока-пяти.

Мужчина протянул к собаке руку, погладив ту между ушами, успокоив и еще что-то прошептав. А потом посмотрел на меня.

— Давно прилетела?

— Минут пять.

— Цапнул?

— Нет.

— Не злись на Бобика, его для охраны растили… — Он огляделся, и увидел больше меня, потому что нахмурился и сказал: — Живодеры.

Растили для охраны, а кидается не на всех — к незнакомцу животное так и липло, жалось ближе к ногам натягивая цепь, а потом и вовсе упало на спину, демонстрируя грязное незащищенное пузо.

— А, девочка… Будешь Динь-Динь. Сколько же ты не ела, бедняга?

Незнакомец присел рядом, поискал застежку ошейника, ругнулся в полголоса и бросил мне:

— Слезай. Тебя как зовут?

— Ирис.

— Я Август. Посмотри, хозяин ее даже не спускали с цепи — аж шерсть на шее вытерлась, как запрягли в это ярмо, так и жила. Ни застежки, ни карабина. Скелетина дворовая.

«Скелетина» уже села на хвост, подставила голову под руки, которые гладили ее лоб, и тихонечко подвывала, жалуясь на свою пленную жизнь. А этот Август как не видел, что собака грязная, а то и блохастая, трепал ласково уши и холку, словно пришел в гости к друзьям и балует домашнего питомца. Я спрыгнула, огляделась — до воды был доступ — большой проржавленный таз врыт у забора, а миска рядом давно пустая.

— От голода бы умерла. Старая уже, видишь, что с зубами? — Динь-Динь послушно дала залезть себе в пасть. — У тебя с собой что съедобное есть?

— Нет. Я на сигнал пришла. Нужно в дом скорее…

Август поднялся, прошел к крыльцу и дернул ручку двери. Она не открылась. Тогда он мельком оглядел замок, хмыкнул, и рванул на себя с такой силой, что хрустнуло, звякнуло, и посыпалось щепой на ботинки.

Кто он такой? Я среди пограничников никогда его не видела. Да и возраст — такие уже отходили от дел, становились старостами или занимались волонтерскими движениями, координируя молодых. Зашла за ним в дом, и тут же почувствовала, что жильцов нет. Никого. И не первый день, — прилично выветрились следы присутствия.

— Как это?

Мужчина нашел на кухне консервы, прихватил ложку и нож.

— Выложи ей немного в миску, а я ошейником займусь.

У Августа была родинка на щеке. Не выпуклая, а пятном, с монетку размером. Первое за что цеплялось внимание, при взгляде на его лицо. А если посмотреть второй раз, то уже замечались впалые щеки с глубокими продольными морщинами, крупный нос, темно-серые глаза-буравчики. Волосы темно-русые, жесткие, стильно подстриженные, с двумя линиями от висков — отличались по тону из-за примешавшейся седины.

— Давно в пограничниках, Ирис?

— С пятнадцати лет. Но к людям не всегда ходила, разным занималась.

— Это хорошо. Лет десять опыта? — Он на глаз прикинул мой возраст и угадал в точности. — Тебе сейчас… двадцать пять?

— Да. Но с людьми…

— Не важно.

Август оглядел меня еще раз, очень внимательно. Будто присматривался уже не к внешности, а к чему-то внутреннему. Или прислушивался к себе.

— Мне нужен помощник. Очень загружена? Рассматриваешь подработку?

Задумавшись, что ответить, я выложила часть собачьего корма в миску и разбила ком ложкой. Самый дешевый, по этикетке видно. Но хоть что-то. Собака, свернув себе голову в мою сторону и облизываясь, все равно послушно сидела рядом с мужчиной и терпела манипуляции с ошейником. Тупой кухонный нож не брал толщину задубевшей и заклепанной полоски кожи. Приходилось прорывать ее, а не резать.

— А вы кто?

— Август Поле. Слышала обо мне?

— Наследник?