Мотылек и Ветер

С минуту мы обе молчали, понимая, что произошло. Очередной сбой. Катарина как пограничница прилетела к человеку, который нуждался в помощи, но пересек грань раньше, чем эта помощь пришла. И кто бы знал, когда она случилась? Вера вечером, ночью, под утро?

В блокноте Катарины написан правильный адрес и имя — Гульнара Сатти. А Гули в комнате не было. Не ушла, — обувь на месте, верхняя одежда, анимофон, — а исчезла. Как исчезли другие.

— Я звоню Роберту.

— Что? Зачем? В такую рань? Подождать бы…

Начало седьмого, Катарина права. И срочность — для этого дела уже не критична. Не позвонила, а отправила сообщение.

Я посмотрела на девушку, которая явно была расстроена случившимся. Она не скрывала этого, но едва заметила мое внимание, как изменилась:

— Твои хоромы, значит? Странное совпадение…

— Время есть, давай комнату осмотрим.

— Ну, давай.

Роберт Тамм ответил звонком — не разбудили, он уже ехал на работу. Попросил дождаться.

— Ты ее как, нормально знала, Конфетка?

— Не особо.

— Я вот ничего не чувствую в комнате. Но время убить надо, понимаю, попялимся, постоим.

— Ты со скольки на ногах?

Не удержалась от вопроса, удивившись, что Катарина прилетела на вызов, словно по улицам ночь гуляла. Девушка покосилась подозрительно:

— Думаешь, чего не в своей кроватке сейчас? А сама? Прынц-то где, хрючит за дверью и пятый сон видит?

Я не ответила.

— Вы с Юргеном правда вместе, или он напел, чтобы я отстала? Чего ты здесь ошиваешься, я ведь в курсе, что он в квартире живет, а не в общаге. Там маманька с папанькой приличные, своим жильем обеспечили.

Подумав, вспомнив о ключе, сказала тихо:

— Правда.

— Какие скрытные… а зачем шифруетесь? Оба свободные, никакого криминала, давно бы гуляли за ручку, вас бы никто и не упрекнул.

— Это личное.

— Ну, понятно… дело ваше. Слушай… ты же можешь на него повлиять? У меня характер не подарок, но я зла не делаю. Если он кому-нибудь расскажет про меня… Не потому что все так ужасно, а предрассудки и стереотипы…

— Катарина, я никогда от него не слышала ни слова о ком-то из пограничников. Можешь на этот счет не волноваться, он не болтает. Тебе пригрозил, потому что меня защищал, и все.

— Так даже ты не в курсе? Реально тебе ничего не сливает?

— Реально.

— Конфетка, ты меня прости пожалуйста за тот случай. Это я от зависти чуть не сдохла, злая была и хотела заклевать побольнее. Правильно Юрген помойкой обозвал, меня так все обзывают… но вот такая я.

Взгляд скользил по вещам чужой комнаты, но мысли витали где-то еще, и я не понимала — на что смотрю и зачем. Не вникала, не могла сосредоточится на сбое и уловить важное, если оно было. Катарина отвлекала. А последнее ее заявление даже заставило посмотреть на нее в упор.

— Забыли.

— Я рада. Знаю, ты нормальная девчонка, хоть и странная. Помню носилась везде, приметная, энергичная, веселая, потом стал мелькать пореже, потом совсем пропала. Ходили слухи, что замуж выскочила и пограничников забыла. Но староста говорил, что просто на опекунство перешла. А в последние месяцы с тобой что? То веселая, то грустная, на сборы почти не ходишь, все одиночкой да одиночкой… другая стала, как будто ни с кем общаться не хочешь.

— Так и есть.

— Случилось чего?

— Юность кончилась.

Катарина засмеялась, а я осталась в недоумении — оказывается она не упускала меня из виду все это время. Мои старания всегда быть «веселой, нормальной, открытой» в минуты вынужденного общения с пограничниками не всегда срабатывали. А я была почти уверена, что мимикрия удалась, и я легко обманываю знакомых. А все и все видят? Все подмечают? Почему нет — если в это утро я забыла притворяться перед ней. Можно списать на серьезность момента, но сама о себе я знала, что прямо сейчас нет сил играть в «другой характер», охать, ахать, много говорить о случившемся.

— Теперь ты в центре внимания из-за наследника. Все твое имя знают, у всех твой номер записан. Избранная. Даже жених настоящий оказался, а я бы спорила на что угодно, что врешь! Суицидник — Прынц!

— И об этом, конечно же, все в курсе?

— Нет. Я — молчок. С другой стороны — сейчас хоть объявление повесь, никому дела нет. Проблемы поважнее. Ты только подтверди, что сегодня я на сбой попала, а человека уже не было. Тебе поверят. Твое слово имеет вес. Не хочу, чтобы думали — из-за меня, я ведь второй раз так влетела. Будут «черной меткой» обзывать.

Катарина не утерпела — достала испаритель. Щелкнула кнопкой, вдохнула пар и густым белым облачком выдала его обратно через нос. Что-то ягодное с ванилью. Я заметила и другое — какие белые у нее пальцы, и как она жмется в своей курточке, — для сентября одежка. Денег нет на новую и потеплее? Или как я, не может ее сменить по личной причине, и мерзнет в октябрьскую сырую погоду? Ночью — заморозки, и девушка не успела согреться в помещении даже за все время здесь.

— Не воняй тут, мало ли… Пойдем на кухню, я чай сделаю.

— Да это не сигарета. Не буду я чай. Кофе есть?