Мотылек и Ветер

Подсветка прихожей включилась автоматически. Я скользнула взглядом по обстановке и задержала внимание на постели на полу. Подушки две. Была одна, а теперь лежала пара. Я разулась, скинула пальто и сумку, подошла к постели ближе, заметив еще темно-синее домашнее платье, — поверх покрывала, сложенное в трое и с маленькой наклейкой магазина. Новое. Открыв деверь в ванну, увидела то, что практически ожидала увидеть — зубная щетка в стаканчике, белоснежная, невскрытая. Как конфетка в прозрачном целлофане. Юрген меня ждал. И позаботился, — во что могла переодеться, на чем спать и как утром почистить зубы.

До часу ночи я просидела на пороге ванной комнаты и большого пространства, не переодеваясь, только умывшись и сполоснув руки. Странная картина со стороны, но он не вернулся домой за это время, и не увидел, как я привыкаю и смиряюсь с собственным поступком. Я размышляла над прошедшим днем. Над просьбой Августа — быть рядом с близкими. А их у меня нет. И Юрген — не близкий, а так, — тень, шагнувшая в личное пространство. Тогда почему я вернулась, если только тень?

Собравшись духом, поняв, что уже голова падает от переутомления и мозг отключается, решилась на то, чтобы лечь. Вышла в комнату, разделась, сложив вещи на кресло и забралась под одеяло…

Проснулась от того, что Юрген прижался со спины и обхватил рукой поперек живота. Я вздрогнула нервно, коротко, как птица в силке, и замерла, будто бы не проснулась… только бы он не стал меня гладить или целовать. Не хочу. Не сейчас. Не время. Противная, хоть и легкая тряска не дала с собой справиться. Даже вдохнула поглубже, а раз и два по телу прошел тремор.

Юрген меня отпустил, поднялся, — я услышала звуки его босых шагов, выдвижного ящика и шорох. Поверх легкого одеяла легло плотное и тяжелое. Снова лег, снова прижал к себе. Он и не собирался ко мне приставать, просто обнял, — решил, что замерзла и достал зимнее одеяло. Нервы сразу отпустило. Я подумала про утро, про то, что будет нужно ему что-то говорить, объяснять, но мысль быстро убежала и спряталась за какую-то другую, отвлеченную и неважную. Можно спать. Ничего не требовалось, ничего не должна — только спать.

Когда открыла глаза — увидела, что давно рассвело. Не шесть утра, а позднее, намного. Дотянулась до анимофона, оставленного на полу рядом и посмотрела: девять, сообщений и звонков нет. Будильник или не сработал, или сбился, но в привычное время не поднял меня. Не в этой жизни я последний раз спала так долго.

Обернулась на Юргена — тот лежал на животе, на своей половине, отделив себе легкое одеяло, а мне оставив теплое. Мирно спал, — едва укрытый, взлохмаченный, с неудобно подвернутой рукой, отчего на спине ассиметрично выпирала лопатка. Очень осторожно выбралась, забрала обновку и сбежала в ванную. Умылась, расчесала пальцами волосы, почти раздирая спутавшиеся пряди, и одела платье. Все сделала, и все равно застряла, топчась на коврике не зная, — когда выйду, что делать? Что сказать? Как себя вести?

Несколько минут в убежище…

— Ирис, ты что-нибудь пить будешь? Я чайник ставлю.

Юрген проснулся, встал. Его силуэт прошел тенью по матовому стеклу двери, — в сторону прихожей и кухонного угла.

— Чай…

Вечно прятаться не могу. Переступив через границу страха и неловкости, вышла в комнату и тут же встала к панорамному окну, сделав вид, что рассматриваю город. Чуть затемненная экранированная снаружи поверхность запотела кружком от моего дыхания, так я близко к нему подошла.

— Мерзнешь?

Внезапно я поняла, что стою не просто у самого окна, а еще и у стены. В уголке, как загнанная мышь в большой коробке. Сцепила руки, втянула голову, сжала ноги так, что балансировала почти на цыпочках.

— Чуть-чуть. И не привыкла к большим комнатам, неуютно. Непривычно, извини…

— Подожди минуту.

Он быстро умылся, оделся в темную футболку и такие же темные легкие штаны, оставшись босым. А для меня достал свитер и носки. С последних срезал бирку и снял пластиковый зажим.

— Свитер чистый, носки новые. Влезай.

Пока я без споров разворачивала просторный для меня свитер и потом надевала носки, Юрген отсоединил длинную часть компьютерного стола и приставил торцом к кухонной стенке, параллельно нижним тумбам. Получился узкий псевдо закуток. Втиснул в него кресло, кивнул мне:

— Садись. Чай зеленый или черный? У меня не заварной, только в пакетах.

— Черный.

Как он угадал со своим трюком. Стены не сузились, но психологически огороженное столом и прочей мебелью пространство для меня стало меньше. Собралось, окружило, успокоило привычной теснотой, как в каморке.

— Спасибо…

Это было за все «спасибо». Так мало времени, и так много он успел для меня сделать. Даже подобный пустяк как второй слой одежды, добавил чувства защищенности. Подбородок потонул в высокой горловине, пальцы в длинных рукавах, и при желании я могла вся в него втянуться, как черепашка в панцирь. Глупо и так необходимо!

— Не знаю, что ты на завтрак ешь. У меня только бутерброды. Нет каш или хлопьев.