Мотылек и Ветер

— Папа, они такие красивые… — тринадцатилетняя Ани прижимала к груди букетик гвоздик. — Самые-самые красивые цветы на свете. Ты точно никого не видел во дворе, на улице?

— Откуда? Я и из квартиры не выходил, мне же на работу только в два собираться.

Солгал! К счастью, — солгал! Значит услышал мой возглас, и все сработало.

Лев три года назад потерял жену, оставшись с маленькой падчерицей, которую воспитывал с годика и считал ее дочерью, хоть по крови и не был отцом. Девочка знала, что он отчим, и называла его «Папа второй», потому что первый еще приходил по воскресеньям и мало но все же общался с ней. Смерть жены и матери случилась внезапно. Погибла на работе, страшно и глупо — упала, разбив висок об угол заводского станка. Не спиться с горя, не опустить руки помогла необходимость — заботиться о ребенке. Ее поддержать, ее утешить, ей тоже помочь справиться с утратой.

Так оба и выдержали. Жизнь наладилась. Из-за нового места работы летом пришлось переезжать сюда, в новый район, а Ани менять школу. А перемены внезапно для Льва повлекли такие события, что он уже не понимал, как поступать и что происходит? Дочка, — подросток, с начала учебного года вдруг не очень влилась в коллектив новых одноклассников. Стала комплексовать по поводу внешности, грустить, хандрить, становилась то раздражительной, то грустной. Нужна была мама, которая и поговорит, и поймет, и объяснит все, что может объяснить только женщина. А он что? Ани взрослеет, меняется, переживает и физические и психические метаморфозы. Как тут поможешь? Доверительность есть, семейная теплота есть, но все же — не то.

Я подошла близко, чтобы лучше рассмотреть лицо девочки, которая держала в руках цветы с осторожностью и желанием стиснуть их из-за восторга и волнения. Глаза сияли, вся, как пружинка, пританцовывает на цыпочках. Нескладная, большегубая, вся худенькая и тонкая. Сегодня — ее день рождения. Отец приготовил подарок — интуитивно решив, что Ани в тринадцать наверняка захочется что-то для красоты, и купил ей карточку в «Флер», — магазин парфюмерии и косметики. Страшился, конечно, что зря — как размалюется, надушится, как ухнет из детства во что-то вульгарное и якобы взрослое… и все же смирялся: маленькой она вечно не будет, уже больше девушка, чем девчонка. Ему остается только направлять и помогать, как сможет.

Купил карточку. И букет гвоздик. Спрятал накануне в своем шкафу, пока ее дома не было, а сегодня в пять утра спустился к почтовому ящику и сунул гвоздики в щель. Никто не вытащит. А Ани пойдет на занятия, увидит, и будет второй сюрприз. Порадуется. Цветы на день рождения дочери еще никогда не дарились.

Позавтракали. За чаем Лев торжественно вручил ей карту, поздравил и заслужил в благодарность визг и восторг: «Папа, ты самый-самый лучший прелучший на свете!». «Думай, на что потратишь, Ани. Все сама будешь решать, что тебе хочется». Стал смотреть в окно, выжидая — когда дочь появится с букетом в руках — вдвойне счастливая и пойдет в школу. А она вдруг вернулась домой.

Я не могла не улыбаться, вникая в такие детали сегодняшних событий семьи, и не сопереживать тому, чего Лев Лён никак не ожидал услышать:

— Там кто-то оставил мне цветы… Папа… я кому-то нравлюсь! Кому?!

Вот она — грань. Неизвестный поклонник, — мальчик со двора или со школы, тайком оставивший скромный букетик в ящике номер «шесть», знающий о ее дне рождения, наполнил сердце, как парус ветром, всем сразу. Надеждой, тайной, ощущением своей привлекательности, романтикой, радостью. Она оставит гвоздки дома, в вазе, а в глазах унесет сияние, и из-за этих чувств преобразится. В этот день одноклассникам впервые не захочется оттолкнуть ее или проигнорировать. Девочкам будет любопытна ее улыбчивость и открытость, а мальчишек будет смущать благодарность и женственность взгляда — «Это ты или не ты подарил? Спасибо!».

— Спасибо.

Это уже я шепнула Льву, сделавшему так много, что и сам не осознавал, для ее будущей счастливой жизни. А ведь он колебался, не сильно утруждаясь подумать, что к чему приведет — сказать ей правду, что это его подарок. И все бы рухнуло. И разочарование этого дня Ани не вытравила бы из сердца до самой смерти.

Уже на улице, идя к остановке монорельса, я думала о том, как странно иногда совпадают в своих мотивах вызовы к людям и все то, то происходит в жизни у нас, пограничников. Почти сказка. Юрген, как настоящий принц, снял поцелуем проклятие злой матери, и незнакомая Вивьен не похоронит себя в четырех стенах в одиночестве. Я удержала сестру от циничной продажи собственного тела, качнув обратно к чувству собственного достоинства и шанса найти любовь, а не выгоду. И этот случай — Ани.