Мотылёк

Похоже, наши с Лероем вкусы в музыке достаточно похожи, потому что любая песню, которую он включал, так или иначе, нравилась мне. Поразительное единение несовместимых вещей! Для полной нирваны не хватало только сигареты, но я не самоубийца, чтобы курить на глазах у Дьявола.

Когда мы вернулись в особняк, Грейсон почти сразу же скрылся в его глубинах. Я осторожно разбудила Калэба и мы вместе уже зашли в дом. Нас встретила Хэтти с подносом свежеиспеченного печенья.

— Добрый вечер, — поздоровалась женщина.

— Привет, — Калэб с любопытством посмотрел на лакомство. — Суперски пахнет. У меня уже слюнки текут.

— Тогда приглашаю к столу, — Хэтти ласково улыбнулась. — Но для начала переоденьтесь и вымойте руки.

Друг по-детски расстроился из-за того, что момент с поеданием домашнего печенья придется отложить.

— Идем, — я взяла Калэба за руку и повела его в спальню при этом, чуть не убившись на лестнице из-за этих проклятых туфлей. Разувшись, я их взяла в другую руку, продолжая наш путь.

— А знаешь, что я придумал? — вдруг спросил Калэб, когда я, расположившись на полу его комнаты, копалась в аптечке в поисках пластырей.

— Что?

— Лерри ведь все равно уезжает на работу. Давай возьмем одеяла, подушки и проведем ночь в гостиной, прямо у елки. Будем ждать Санту, болтать и дурачиться, что скажешь? — Калэб стоял у шкафа с пижамой в руках и горящими глазами смотрел на меня. Это было умилительно, хоть кто-то еще верит в чудо.

— Отличная идея, мне нравится, — искренне ответила я.

После того, как я справилась с мозолями и переоделась в пижаму с мордашкой Мини Маус, я помогла Калэбу застегнуть кофту его пижамы. Он постоянно пропускал одну пуговицу, отчего весь ряд «съезжал».

— Идем? — спросил друг, когда мы вооружились подушками и одеялами.

— Идем.

Хэтти помогла нам обосноваться в гостиной, потом мы втроем выпили по чашке какао и попробовали еще горяченькие имбирные печеньки. Такая уютная и домашняя обстановка мне нравилась больше, чем всякие там званые вечера.

Когда Калэб самостоятельно отнес к елке тарелку с лакомствами и стакан с молоком, мы улеглись на пол. Хэтти пожелала нам спокойной ночи и ушла. Я лежала на спине и наблюдала за яркими огоньками рождественской гирлянды. Ноги в тех местах, где я натерла мозоли, немного болели, но в целом я чувствовала себя хорошо. Тошнота отступила, шампанское давно перестало кружить голову.

— Красиво, — произнес Калэб, натянув одеяло до подбородка.

— Верно, — согласилась я, продолжая рассматривать огоньки.

— А это еще что такое? — сердито спросил Лерой.

Мы резко встали. Грейсон облаченный в черную кожаную куртку и черные джинсы, держал в одной руке чехол, в котором, судя по всему, хранилась винтовка.

— А что такого? — спросил Калэб. — Мы Санту будем ждать.

— Понятно, смотри не заболей мне, — тон строгий.

— Ну ладно тебе уже, — махнул рукой друг.

— Я предупредил, — Лерой пригрозился пальцем. — А ты, — он глянул на меня. — Поднимись к себе.

— Зачем? — сбитая с толку, спросила я.

— Дважды повторять не буду, — глянув на дисплей своего телефона, Грейсон пошел прочь.

Мне стало дурно, а что если Лерой обнаружил мои сигареты? Хотя, это невозможно, ведь сумочка с сигаретами осталась в комнате Калэба.

— Сейчас вернусь, — обратилась я к другу и пулей помчалась в свою комнату.

Включив свет, я осмотрелась по сторонам, но ничего необычного не нашла, пока мой взгляд не остановился на кровати. Папка… Та самая папка, с которой недавно ходил Лерой, теперь она лежала на моей кровати. Внутри все задрожало, и я не сразу решилась подойти ближе. Какой-то невидимый барьер разделил мою комнату на две части. Хотела ли я увидеть, что именно в этой проклятой папке? Да, вполне, ведь из-за нее я себе уже весь мозг выела.

Прикусив губу, я неуверенно подошла к кровати и взяла в руки папку. Сердце больно стучало о ребра, а во рту пересохло. Тишина спальни стала звенящей. Открыв папку, первое, что я увидела, это имя, а под ним свое фото на котором мне лет тринадцать-четырнадцать, именно в таком возрасте я и попала к Блэйку. Вместо привычного имени Мотылек, я прочла совершенно другое:

— Розмари Энн Маерз, — прошептала я, проведя кончиком пальца по буквам. Я глянула еще раз на фотографию, затем мой взгляд поднялся выше к заголовку. — Досье.

Секундный шок прошел и до меня наконец-то начало доходить, ЧТО именно я держала в своих руках. Это была моя жизнь, вернее, та ее часть, о которой я по неизвестным причинам забыла. Стало немного жутковато, будто я читала о каком-то своем двойнике, о другом незнакомом человеке. Розмари… Меня звали когда-то Розмари… Не было никакого Мотылька, не было борделя и Блэйка.