Мотылёк

В час, когда из тьмы зловонной

Выводили нас в развал,

Рай, бездарно насаждённый,

Рай – в стране, опор лишённой, -

Сущим адом представал…

Путь назад казался тошным,

Путь вперёд – безвестней тьмы,

А представить путь хороший -

Правый путь – не смели мы.

Стал нам общий дом чужбиной,

Канул в чёрную дыру…

А Россия что осина

Раскачалась на ветру.

И рвала Москва рубаху,

И влеклась, как встарь слепа,

Самозванцами – на плаху

Разъярённая толпа.

...........................

...........................

...........................

...........................

Залп!

И кто-то вёл на крыше

Откровенный репортаж -

Как танкисты, взяв повыше,

Бьют один,

другой

этаж…

Год спустя, в декабрь морозный,

Тех танкистов под Москвой

Самолётами – и в Грозный

Необстрелянными – в бой.

Кто кавказских околесиц

Предугадывал исход?

Был октябрь… Мятежный месяц.

Девяносто третий год.

Кто-то скажет: лебедь Белый

Год за годом, день за днём

Становился слишком смелым,

Слишком вольным вороньём.

И тогда главком – "Расстрельцин!" -

Принародно вставил в рот

Несговорчивым сидельцам

Бронебойный бутерброд…

Что совдепы!

Леденела

Тень на Пресне у моста,

Обнимая чьё-то тело,

Будто снятое с креста;

Ей казалось – чуть привстанет,

Оживёт немая плоть,

И октябрьский мрак растает

От Москвы… до самых… вплоть;

Взяв убитого запястье,

В грудь уткнулась головой;

Мать?

Подруга?

Жертва пятниц,

Чёрных пятниц над Москвой!

Всё прошло… Отгрохотали

Дни кровавые…

А свет

Сокровенное едва ли

Сознавал под звон монет;

И покуда угощеньем

Уставляли стол времён,

Кто-то вымолил прощенье

Сотням, тысячам имён;

Он – и в храме в час обедни,

И в полночной тишине -

Слёзно, словно он последний,

О родной молил стране,

Диодор… Седой затворник,

Смуглый, как тореадор,

Веры истинной поборник,

Дерзновенный Диодор.

Может, грозный гнев Господень

Он отвёл слезой от нас,

Обо всём прося народе

Спасов лик – в тяжёлый час:

"Господи… Избави от мытарства,

Не карай!.. Хоть в пятом поколении…

Все повинны в том, что пало царство,

И не сыщешь – кто был в ослепленьи;

Умоляю, Господи, дай силы

Вынести (не вымести!) измену!

Ты, я знаю, горькую Россию

Голыми коленями измерил…

Кто там выдирает шкворень ржавый,

Ангел справа или ангел слева?

Кажется, разъятую державу

Ничего теперь уже не склеит…

Залепи мне рот кровавой кашей,

Гвозди в руки – пятого размера!

Ты же видишь: те и эти – наши,

Кто страдает больше от измены?

Делят ризы… Ты глаза открой им…

Всё крушат… Пойми, им строить нечем…

Разум дай! И, вновь омыты кровью,

Оживём… Аминь…"

…Ещё не вечер.

Нет, не вечер!.. И Россия

Станет – миру не на страх, -

Словно сказочно красивый

Самоцветный клад – не прах.

Жизнь… Она ведь не прямая,

Выгиб сердцевых лекал…

Верить надо в солнце мая

И во тьме полярных скал,

Сохранять и сеять семя,

Дар свой, труд свой день за днём,

Если даже хлещет время

Смертоноснейшим огнём…

Пусть не в нашей вера власти,

Но, доколе брезжит свет,

Будем жить… Поверим в счастье,

В избавление от бед.

Счастье… Вдруг, тая волненье

В зыбкой тине забытья,

Всхлипнуть от… прикосновенья

Губ, шепнувших:

– Это Я…

Я, любовь, источник жизни,

Я – начало всех начал,

Я в заоблачной отчизне

Парус твой и твой причал,

Я – твой рай, твой путь повсюду,

Я – твой свет… Открой глаза!

Я твоё доверье чуду,

Я слезы твоей слеза

И – в слезах – Виденьем сада

Мириады лет плыву

Я, крылатая услада

Всем безкрылым наяву.

– Мир любви! С Тобою сладок

Самый горький витамин,

Вот бы только сладить… сладить

Мне с собою – до седин.

2005-2006