Мотылёк над жемчужным пламенем

– Это ты мне скажи, – отвечает он и смотрит на меня серьезным, отцовским взглядом. – Ты вообще собираешься вылезать из своей ракушки, Варя? У тебя выпускной через несколько дней. Неужели ты не хочешь выбрать платье или заняться прической? Это однократное событие, я не хочу чтобы ты его пропустила.

– А был такой вариант? – с надеждой брякаю я.

Папа сдергивает меня с кровати и садит рядом с собой.

– Перестань, дочка, – говорит строго, но шепотом, чтобы не разбудить семейство. – Ты ведешь себя так, словно у тебя вообще никого не осталось. Знаю, мы не идеальная семья. Не идеальные родители. Но разве мы заслужили все это? Ты ведешь себя эгоистично, потому что болеешь и причиняешь боль нам. Пойми, из любой ситуации есть выход. Нужно учиться разговаривать, обсуждать свои проблемы, а не копить их в себе. Разве я хоть раз не услышал тебя, когда ты жаловалась или просила совет?

Поджав губы, я опустила голову и на колени упала пара теплых капель.

– Сама знаешь, что я всегда поддержу тебя, даже если это будет полным маразмом. Тот парень, – он запнулся, словно побоялся произносить его имя, – Витя. Он поступил правильно, когда отпустил тебя. Я ни черта не смыслю в его истинных проблемах, но точно знаю – они большие. Ему потребуются годы, а может и вся жизнь, чтобы встать на ноги, тем временем твоя жизнь должна продолжаться. Ты не должна держать на него обиду. Поверь, обида – это самое разрушающее человека чувство. Отпусти этот недуг, отпусти боль, отпусти его. Пожелай ему счастья, верь в него на расстоянии, но не губи себя. Он явно желает тебе счастья, так будь счастлива. Я знаю о чем говорю, девочка. Всю свою жизнь я провел в состоянии неправильности. Всегда задумывался о том, что сделал что-то не так и свернул не на ту дорожку, но даже несмотря на это я счастлив, потому что у меня есть вы. Ты и Ариша. Не бросай меня, пожалуйста. Вернись ко мне.

После этого папа целует меня в лоб и уходит. Я содрогаюсь от внутреннего плача, разжимаю пальцы, которыми вонзилась в простынку и даю волю эмоциям. Выдавливаю из себя все слезы, чтобы они были последними. Перед глазами все также пляшут мотыльки и даже искорки – как крохотный намек, что скоро станет легче.

* * *

– Хоть улыбнись. Не на похороны ведь идешь, – бурчит мама, поправляя подол оливкового платья, что так славно сочетается с моим цветом лица. – Ну вот. Красавица. Что встала, как пень? В зеркало поглядись.

Прихожая у нас просторная, но я поворачиваюсь так, будто замкнута в узкой трубе. Бешенная энергетика матери буквально сковывает меня по рукам и ногам.

– Класс, – сухо произношу я, хоть и постаралась Татьяна на славу. Легкие локоны, искусственные цветы в волосах, похожие на гвоздики, кукольный макияж, отчего лицо кажется неестественным, сладкий парфюм и объемные серьги, которые норовят порвать мои мочки. Шикарно. Правда, про похороны она сказала зря, теперь ненароком представляю себя работницей крематория. Или, прости господи, его клиенткой.

Машина отца остановилась у здания школы. Пожелав мне успехов, он отправился в один из местных баров, дабы отметить выпуск дочери, но маме сказал, что его вызвали на работу. Я же пошагала по тонкой тропинке прямиком к аварийному выходу ведущему в актовый зал. Из-за долгих споров с мамой, мне пришлось пропустить все церемонии награждения и прочую ерундистику, отчего я явилась на самую интересную часть мероприятия, правда особого восторга так и не почувствовала.

За углом школы стояли несколько восьмиклашек, они распивали импровизированный коктейль из двухлитровой банки и курили сигарету, передавая папиросу по кругу. Не знаю зачем, но я пошагала в их сторону. Скорее всего оттягивала время, потому что не горела желанием видится с одноклассниками.

– Я что так плохо выгляжу, что напоминаю вам завуча? – изумилась я, когда те начали прятать предметы отравы. – Дай сюда, – на этих словах забрала из рук мальчишки окурок и сделал глубокую затяжку. Едкий дым перебил запах тошнотворного парфюма, отчего дышать стало намного легче.

– Запьешь? – без стеснения предложила девчонка, по всей видимости глава тусовки. Она вручила мне пузатую банку, и я сделала несколько жадных глотков чего-то невозможно горького. Горло обожгло. Несколько капель скатилось по подбородку и попали на платье. Это насмешило школьников.

– Что это? Водка? – спросила я, проведя по губам тыльной стороной ладони. Во рту все горело, в желудок будто кипятка залили. Голова тут же закружилась.

– С водой, сахаром и лимоном, – гордо признался один из них.

– Да вы самоубийцы.

Я содрогнулась, поморщилась, и кожу на щеках стянуло. Мама явно не пожалела пудры, когда разрисовывала мое лицо. Как жаль что с меньшим усердием она стремиться быть любящей родительницей.