– Согласен, – кивает Звягин. – Ты до сих не собрала свои серые вещички и не переехала ко мне. Джоконда скучает. На шкафах сантиметровый слой пыли. А ты продолжает ухаживать за другими инвалидами, в то время как личный калека страдает от одиночества, – он пытается изобразить несчастного, но выходит паршиво.
– Это вопрос времени, – отрезаю и снова отворачиваюсь.
– Что такое?
Я даю Вите секунды, чтобы подумать и он использует их по назначению.
– Ох, я понял. Ты сделала мне особенный подарок и хочешь получить взамен что-то не менее особенное. Я прав?
Моя лукавая улыбка – как безмолвное согласие.
– Ты не услышишь этих слов, – отрезает он.
Немного неприятно. Немного больно. Чувствую себя тем слепым кротом в карточном лабиринте, о котором говорил отец. Люблю слепо, но надежды мои шаткие.
– Я скажу тебе так, – продолжает он, крепче обхватывая талию. – Раньше я был лишён страха, но сейчас… Я боюсь за тебя. Боюсь однажды не увидеть, как ты глупо улыбаешься. Боюсь не услышать голоса. Боюсь потерять.
Витя признался. Как мог. Как умел. И мне было этого достаточно.
Его мутные глаза-льдинки греют меня самым ласковым огнём.
Почему он так смотрит? Почему так смотрит?