Мотыльки

– Не на что там смотреть, – отмахнулся он, делая еще один шаг назад.

Широкая ладонь перехватила за плечо, попав точно по тому месту, где тянулась одна из вздувшихся красных полос. Жаворонок сдавленно зашипел. Нейд тут же отдернул руку, но виноватое выражение его лица быстро сменилось укором.

– Вот и я об этом. Не дури! Думаешь, мне улыбается снова таскать тебя на себе, если свалишься в горячке? Ты, конечно, легкий, но костлявый, неудобно, знаешь ли.

– Можно подумать, тебя кто-то просил! И вообще, хочешь сказать, что ты хороший лекарь? – огрызнулся беглец, впрочем, уже понимая, что придется рискнуть. Хотя бы потому, что, если и правда воспалится, больно все равно будет. И неизвестно, как тогда поведет себя проклятая магия.

– Лекарь из меня никудышный. Но, определенно, лучший из всех, что тебе сейчас светят, – резонно отозвался Нейд. – Знаешь, как говорит один мой новый знакомый?.. У тебя негусто с вариантами, так что придется довериться мне.

– А, чтоб тебя!

Рик вяло махнул рукой, мол, делайте, что хотите. Опустился на уже знакомый плащ, расстеленный возле костра. Зашуршали под ним пушистые сосновые ветки, которые Нейд неизвестно когда успел наломать.

Зря беспокоился. Действия самопровозглашенного лекаря – не слишком умелые, но занимался подобным он явно не впервые – подарили Жаворонку несколько достаточно паскудных минут, но и только. Сдержать рвущиеся с языка ругательства он не сумел (впрочем, не очень-то и старался), а вот магию сдерживать не пришлось: она осталась неподвижной. Ну что ж, так и должно быть, потому что то, о чем говорили – или, вернее, не говорили – те, кто прошел проверку на магию, явно было чем-то куда более страшным. Во всяком случае, от нескольких царапин, пусть и неприятных, человек не поседеет до срока, не начнет заикаться или кричать по ночам. А с подсудимыми, доказавшими свою непричастность к колдовству таким способом, нередко потом происходило что-то подобное. Кое-кто, говорят, и вовсе терял рассудок. Да уж, упасите боги от такой участи.

Только в самом конце, когда Нейд оставил в покое спину и плечи и занялся незажившим клеймом, а перед глазами от боли заплясали пестрые пятна, засевшая под сердцем сила слегка всколыхнулась. Осторожно, ненавязчиво. Словно сторожевой пес, который при появлении незнакомого гостя оскаливает зубы и поднимает глаза на хозяина, как бы спрашивая разрешения напасть. Рик прогнал нежданную ассоциацию и, стиснув зубы, подождал, пока немного отпустит.

– Эй-эй, живой? Все нормально?

Да как сказать… В том, что в груди пульсирует магия, а прислужник эверранских волков держит его за локоть и протягивает уже знакомую серебряную фляжку, ничего нормального не было и в помине. Не так все должно быть! Ну да бес с ним.

– Лучше не бывает! – фыркнул каторжанин, медленно приходя в себя. Ох, да от одного запаха этого пойла хочешь не хочешь, а очухаешься…

Черно-серебряный хмыкнул и отошел к ручью ополоснуть ладони. Вернулся он быстро.

– Рик? – Нейд перехватил еще мутноватый взгляд Жаворонка. – За что это все? Плеть, каторга…

– Понятия не имею. Рожей, наверно, не вышел! – ухмыльнулся Рик, не имевший желания обсуждать свои просчеты. И вообще, этому-то какое дело?

– Рик! – Ого, какую он, оказывается, грозную рожу кроить умеет. Жаворонка это не впечатлило, но, подумав, он махнул рукой. Препираться было откровенно лень.

– За что, за что… Кошельком ошибся, бывает.

– Вот как?.. А те, старые, тоже за кражу? У тебя же там шрамы есть, которым лет пять… – не успокоился вельможа. И вот охота ему?..

– Года три им, на мне заживает быстро. Нет, те по дурости!

– Надо же, самокритика… Я за тобой не замечал.

– Чего? Да при чем тут твоя… самокритика? Не по моей же дурости! Хотя и по моей тоже. Просто не поладил с одним уродом, сказал, чего о нем думаю. Почем мне было знать, что он чей-то там родственник? А хоть бы и знал, какая разница! Меньшим уродом он бы от этого не стал. – Надо же, а язык-то заплетается…

Нейд окинул собеседника странным взглядом, спросил задумчиво:

– И оно того стоило?

Хороший вопрос. Просветить того козла относительно его уродской сути тогда очень хотелось, это да. Сложно сказать, сильно ли он жалел потом, когда кнут раздирал кожу.

– Да откуда мне знать? Пес его разберет, что и сколько на самом деле стоит! – честно ответил преступник.

– Действительно… – Нейд вернулся к костру. – Фениксовы перья! Кажется, все-таки подгорело.

Рик укоризненно поцокал языком. А не хрен было с глупыми вопросами приставать. Впрочем, ему, откровенно говоря, было без разницы, подгорело или нет. Он вообще сомневался, что почувствует вкус: есть хотелось до невероятного, и от запаха жареной зайчатины можно было свихнуться.

Небо в просветах между кронами все больше наполнялось чернильной теменью, густело. Почему-то не было никаких сил оторвать от него взгляд. В руках как-то сами собой оказались ломоть хлеба, пересыпанный солью, и прутик с кусками мяса. Оно истекало соком, который впитывался в хлебную мякоть, и это было потрясающе… Так, главное, не заглатывать разом, а то непременно стошнит с непривычки.