Мова

Утомленный событиями последних двух дней, я проспал весь день до вечера. Проснулся я с голодухи — в животе урчало и завывало, будто стая котов решила разобраться, кто из них главный. Я проснулся в отличном настроении с мыслью о банановых блинчиках, которые обычно жарил себе на завтрак на арахисовом масле, но какой день — такой и завтрак. Дома не было ни бананов, ни молока, ни муки — полный голяк! Так что пришлось выскребаться за продуктами, даже не перехватив обычного утреннего чайку: что за чаек без блинчиков!

Открыв дверь, я вздрогнул от неожиданности. Дверь у меня открывается на ту самую площадку с Шишкиным и креслами, на которой Дядя Саша любит покурить по вечерам. Рядом со столиком, Шишкиным и остальными прелестностями Сан Саныча, недвижимый, как столб, стоял молодой китаец. Тип личности — Adidas Basics, одет в белую узкую рубашку Lanvin, черный галстук Lanvin, пиджак Gucci, серый плащ Paul Smith, ботинки Grenson. Сложно объяснить, почему, но у меня сразу возникло ощущение, что я его совсем недавно где-то видел. И это ощущение было иной природы, чем обычное впечатление от китайцев, которые друг от друга неотличимы — ну, вы понимаете. Меня особенно удивило, что он очевидным образом стоял тут уже давно, но на кресло не присел, а вытянулся в стойку, будто оловянный солдатик. Но что тут удивляться — это Китай! Увидев меня, он поднял голову и оттарабанил медленно, почти по слогам:

— При-вет-ствую вас. С ва-ми хо-тят. Встре-ти-ть-ся. Мо-же-те ли. Про-е-хать со мной? Про-шу вас.

В этой фразе не было вопросительной интонации. Каждый слог он выговаривал в разном тоне. Может быть, так ему было проще запомнить.

— Куда проехать? Кто хочет встретиться? — удивился я.

Он поднял палец, привлекая мое внимание, и снова начал стрельбу заученными слогами.

— При-вет-ствую вас. С ва-ми хо-тят. Встре-ти-ть-ся, — он, видимо, решил, что я не понял его произношение, и поэтому на этот раз произносил громче и выразительнее, как будто это могло мне помочь понять, кто его послал и чего они от меня хотят.

В конце он ускорился, будто школьник, который заканчивает чтение стихотворения наизусть:

— Мо-же-те ли. Про-е-хать со мной? Про-шу вас.

Стало очевидно, что он не понимает, что произносит, и его просто заставили заучить этот меседж, не объясняя его смысл.

— Хорошо, хорошо! — я поднял большой палец, демонстрируя интернациональный знак согласия.

До меня дошло: гонец, конечно, послан триадами. Со мной хотят обсудить мой бизнес и, может быть, предложат крышу. Год назад, когда четырех моих постоянных клиентов взял Госнаркоконтроль, у меня зависла крупная партия, которую я купил, взяв небольшой «продуктовый» кредит в «Русско-Китайском банке». Чтобы поднять клиентскую базу и поскорей погасить кредит, я был вынужден немного снизить цены на свертки, которыми торговал. По наркотской тусовке пошел шепоток про чувака, который продает стафф по 30–40 юаней вместо 50 (такова минимальная цена у остальных барыг).

Я только-только успел погасить кредит и шел из банка, когда на улице рядом со мной остановился китаец на скутере с фантастически незапоминающимся лицом. Он протянул мне бумажку, на которой было накорябано явно нерусской рукой: «Садись на этот скутер, есть разговор». Скутерист отвез меня аж в Смолевичи, в китайскую промзону, на большой пустой склад. Посреди этого гулкого «ангара» стоял столик с термосом и табуретка, на которой сидел пожилой китаец. Я подошел к старику, он улыбнулся, кивнул и сказал так:

— Обычно китайцы предупреждают два раза. Но это пока даже не предупреждение. Мы знаем, что у тебя были временные проблемы, поэтому тебе пришлось снизить цены. Но мы советуем тебе подумать о своей выгоде. А также о тех, кто торгует рядом с тобой, — и налил мне чая из термоса.

Это был чудесный японский чай, настоянный на лотосе. Он спросил, собираюсь ли я и далее демпинговать, потому что его это очень волнует. Я поклонился ему и сказал, что понял его озабоченность и с этой минуты буду просить за сверток не менее 50 юаней. Он снова любезно улыбнулся и пожелал моему бизнесу расцвета, а мне лично — здоровья.

То, что это был серьезный и опасный наезд, можно было понять только по одной маленькой детали: старик не предложил мне присесть. Он сидел, я — стоял. Но, как он сказал, он меня не предупреждал, а просто высказывал озабоченность. Потому что китайское предупреждение стоит ста русских. И обычно тех, кто не слышит китайские предупреждения, находят задушенными собственными кишками.

И вот, когда я понял, что мы договорились и угрозы жизни нет, когда расслабился и уже собирался прощаться, он снова заговорил:

— То дело, которым ты занимаешься, весьма небезопасно для одиночки. Одну чахлую веточку сломать просто, а вот пук таких веточек может переломать только настоящий силач. Тебе пока очень везет, но удача — капризная штучка. К тому же ты чист сердцем и не знаешь, как использовать свою удачу. Присоединяйся к нам, среди друзей ты быстро сколотишь настоящее состояние.