Мозаика мертвого короля

— Анг-анг, — таинственно и радостно провозгласил Кол и вытащил из-под рубахи нож. — Так мы… Того… — он взглянул на меня со счастливой улыбкой. Подбородок его блестел от густой слюны.

— Брат, вот то и есть Орлиная башня, правда? — спросил я, указывая на ближайшую к нам дверь массивного строения.

— Так, а как. Неужто другая? — снисходительно пробормотал Кол.

Я обнял его за плечи, зажал рот. Кат-мужеложец свидетель — давно я не резал человека с таким удовлетворением. Проводник удивлённо кашлянул, выплюнув мне в ладонь комок крови и дурманной кашицы. Я вытер руку о его рубаху и потянул обмякшее тело к доскам.

Мы перебежали к дверям Орлиной. Я осторожно нажал на кованую ручку, — закрыто, чего и следовало ожидать. Тут Рыбоед непочтительно ткнул меня локтем, впрочем, я и сам услышал шаги и голоса внутри. Мы, пихаясь, нырнули за стоящие у стены бочки. Лязгнул засов, вышла женщина с корзиной, за ней стражник. Мельком глянули на соседнюю башню, где наши знакомые стражи мирно сидели на досках, толстяк довольно естественно сполз на бок. Храброго Кола видно не было, — его мы сунули за доски.

Стражник с бабой неспешно двинулись вдоль стены, остановились в тени. Судя по звукам, служанка не возражала, чтобы её позажимали.

Вползать в дверь нам пришлось чуть ли не на четвереньках. Из ближайшей комнаты доносились голоса, — караульное помещение. Мы проскочили полосу света, бесшумно взлетели по лестнице. Впереди было тихо, лишь сквозняк колебал пламя светильников.

— Даже не пойму, везёт нам, или наоборот, — прошептал Рыбоед.

Я молча ткнул пальцем вперёд. Насчет везения у меня не было никаких сомнений: удача о нас забыла много лет назад.

Второй этаж: сонный, тихий, душный. Запах хорошего лампового масла, немного духов, немного перегара. У стены лужица, — кто-то счёл себя слишком ослабевшим, чтобы тащиться до отхожего места. Давно не чищенный ковер подмок.

Нам был нужен третий этаж. Сквознячок на лестнице угас — внизу заперли дверь. Крик тревоги, которого мы так ждали, не прозвучал. Есть ещё капля времени.

Ковер на третьем этаже чуть богаче и чуть чище. Отлично гасит шаги. Сведения у меня верные: последняя дверь налево. Чередой крупных мышей мы семеним в конец коридора. Чтоб мне сдохнуть, коридор внезапно поворачивает налево, в тупике ещё одна дверь. Какую считать последней, — эту или ту?

Рыбоед понимает:

— Глянем обе…

В руках Лесли узкий нож взломщика. По молодости парень шалил в Конгере. Опыт абордажа у него куда как солиднее воровского, но выбирать не из чего, — иных специалистов по кражам в Кедровой нет.

Едва боец опускается на колени перед дверью, как та распахивается сама собой. Проклятые ковры! На пороге роскошная в объемах женщина, — судя по фартуку, горничная. Её изумленный взгляд падает на макушку коленопреклонённого незнакомца, — в маске он выглядит романтично. Лесли страстно обхватывает её колени. Выскакивает Рыбоед и кулаком бьёт женщину в подбородок. Необъятная красавица беззвучно, лишь слышен шелест одежд, валится в его объятья. Удержать такое сокровище трудно, Лесли с безмолвными проклятиями выбирается из-под юбок. Я уже в комнате, но тут пусто. Три кровати, корзины с бельём, — комната прислуги. Парни затаскивают внутрь бесчувственную корову. Мы смотрим на Рыбоеда, — почему кулаком?

— Мягкая такая, — виновато шепчет боец.

Он вяжет корову, мы уже в коридоре. Лесли приноравливается ножом, я прижимаюсь ухом к резной двери. Слабые звуки разговора, смешки. Похлопываю бойца по плечу. Он понимает, — нужно тихо, как пёрышком. Лезвие воровского ножа проскальзывает в щель у косяка. Едва слышный скрип металла. Осторожнее! Лесли напрягается и тут же изумленно вскидывает голову, — открыл. Так и должно быть, — изнутри запирались лишь для вида.

Рыбоед с нами. Щекотливый момент, тишину соблюсти будет трудновато. Да помогут нам боги.

Лесли распахивает и придерживает дверь. Я влетаю внутрь, с трудом уворачиваюсь от стола с огромным шандалом. Марул их поимей, могли бы и предупредить, что здесь полным-полно мебели. Перескакивая через сундуки, стремлюсь к кровати. Низкий балдахин над ложем, на котором развратничали ещё задолго до Береговой войны. На меня с ужасом смотрят две физиономии, обладательница одной из них тянет на себя простыню. Стоп! Почему две бабы? Одна белобрысая, кудрявая, «хорошенькая, как овечка», - эта на своём месте, но нам вовсе не нужна. Вторая, тоже в завитых, но чёрных, как смоль, локонах. Откуда взялась? И почему бородка? Это колдун?! Да король мне за такого колдуна голову оторвёт.

Я прыгаю на постель. Сапоги топчут под простынями изнеженную плоть. Рычу:

— Эмруозас? Колдун и предсказатель?

— Я… — блеет он, словно это его овцой назначили. Взгляд прикован к кинжалу в моей руке.

Я хватаю его за подбородок, заставляю смотреть в глаза. Маска придает мне комедиантский вид, но глаза-то остались мои собственные, — не очень весёлые. Существо начинает дрожать, — подбородок у него странный даже на ощупь, — бородка такая аккуратненькая и шелковистая, что кажется нарисованной. Я машинально ковыряю её ногтем, — нет, вроде, настоящая.