Мозаика Парсифаля

Пассажир помоложе прибыл первым. Водитель узнал его сразу, у него был на редкость наметанный глаз. Имя пассажира звучало как название порта приписки парусной яхты – Хэльярд. Славы он достиг на твердой земле. Генерал-лейтенант Малколм Хэльярд был ветераном Второй мировой войны, войн в Корее и во Вьетнаме. Отважный солдат начал с того, что командовал взводами и ротами во Франции и за Рейном, батальонами в Кэсоне и Инчхоне и, наконец, армиями в Юго-Восточной Азии. Там, в Дананге, водитель и видел его несколько раз. В верхних эшелонах армии генерал слыл чудаком. Никто не знал, давал ли он когда-либо пресс-конференции, зато всем было известно, что он, где бы ни находился, гнал от себя фотокорреспондентов – как гражданских, так и военных. Хэльярд, получивший прозвище Канатоходец, был блестящим тактиком, одним из первых он заявил для «Конгрешнл рекорд» о том, что война во Вьетнаме – идиотизм и ее невозможно выиграть. Он избегал публичности с упорством, которое продемонстрировал на полях сражений. Манера поведения боевого генерала очень нравилась президенту.

Отставного военного подвели к лимузину, и, поприветствовав шофера, он в полном молчании примостился на заднем сиденье в ожидании попутчика.

Второй пассажир появился спустя двенадцать минут. Полная противоположность Канатоходцу, он так же, как Хэльярд, являлся великолепным представителем своего вида.

Эдисон Брукс был юристом, международным банкиром, консультантом политических деятелей, послом и, наконец, советником президента. Он воплощал в себе всю аристократию истеблишмента Восточного побережья и был последним представителем старой школы, человеком света, чей характер выковывался под влиянием ума, который мог быть одновременно как добрым и снисходительным, так и уничтожающе язвительным. Он сумел пережить политические баталии благодаря той же быстроте мышления, которая помогла Хэльярду выжить на полях сражений. Для обоих было свойственно стремление к разумным компромиссам в реальной жизни и твердость в отстаивании своих принципов. К такому суждению водитель, естественно, пришел не своим умом. Он вычитал об этом в «Вашингтон пост» в политической статье, которая привлекла его внимание лишь потому, что он был знаком с послом и несколько раз видел генерала в Дананге. Ему уже несколько раз приходилось возить Брукса, и шоферу льстило, что старик помнил его имя и даже обращался с какими-нибудь пустяками вроде «Черт побери, Джек, почему вы совсем не толстеете? А меня жена заставляет пить джин с каким-то, будь он проклят, диетическим соком». Но это было явное преувеличение, потому что посол был высоким и стройным. Серебристая седина, орлиный профиль и тщательно ухоженные усы делали его похожим скорее на англичанина, чем на американца.

Однако в тот вечер на базе Эндрюс не прозвучало ни персональных приветствий, ни шуток. Брукс только рассеянно кивнул, когда водитель распахнул перед ним заднюю дверцу лимузина. Обменявшись долгим взглядом с генералом, ждавшим его в машине, посол приглушенно и угрюмо произнес одно-единственное слово:

– Парсифаль.

Брукс занял место рядом с Хэльярдом. Они обменялись несколькими репликами, поглядывая друг на друга. Было такое впечатление, что они просто задавали вопросы, не получая ответов. Затем они вообще замолчали, по крайней мере так казалось шоферу в те моменты, когда он бросал взгляд в зеркало заднего вида. Они сидели с застывшими лицами, глядя прямо перед собой. Какая бы причина ни заставила их покинуть свои острова в Карибском море и примчаться в Белый дом, было очевидно, что она не подлежит обсуждению.

Шофер рылся в своей памяти. Как многие другие студенты, чьи способности на футбольном поле значительно превышали их возможности в классе или лаборатории, он по совету тренера прослушал курс истории музыки. Многое, конечно, выветрилось из головы, но, уже подъезжая к посту охраны у Восточных ворот, он вспомнил… «Парсифаль» – опера, написанная Вагнером.

Водитель лимузина, имевшего кодовое имя «Абрахам-семь», свернул с Кенилуортс-Роад по направлению к жилым кварталам Бервин-Хайтс, штат Мэриленд. Ему дважды уже приходилось бывать по этому адресу, и в этот вечер выбор пал, разумеется, на него. Несмотря на то что он уже обращался с просьбой больше не поручать ему возить Эмори Брэдфорда – заместителя госсекретаря, когда в диспетчерской Службы безопасности поинтересовались причиной этого, он ответил, что просто не любит Брэдфорда.

– Нас это не колышет, деревня! – ответили ему. – Твои симпатии и антипатии пока еще не определяют деятельность нашей службы. Выполняй свою работу.